Адепт не хуже прочих

— Она у парикмахера, — пояснила Беляна, быстро огляделась по сторонам и посоветовала: — Тебе тоже подстричься не мешает. Всё же боярин…

Мы вышли во двор, на улице оказалось зябко, но не холодно. А только двинулись от бурсы, и тут же нагнали злые крики, следом донеслись звуки яростной потасовки.

Я обернулся было, но Беляна фыркнула.

— Да нечего там смотреть! Деянкины ухажёры схлестнулись.

Послышались свистки, мимо с перекошенной от злости физиономией промчался наставник, и сразу:

— Ниц!

Припечатал он драчунов так, что аж меня отголосками приказа зацепило.

— Деяна — которая фигуристая с родинкой над верхней губой? — припомнил я упомянутую спутницей девицу.

— Она, — подтвердила Беляна. — Первая раскрасавица среди абитуриенток после Заряны. Из парней верёвки вьёт, за ней уже и ученики ухлёстывают.

Я хмыкнул и поправил девчонку:

— Не скромничай, первая раскрасавица она после Заряны и тебя. Заряна понятно — дворянка, а вот почему к тебе ухажёры не липнут, в толк взять не могу.

— А у меня ты есть! С боярином боятся связываться! — рассмеялась Беляна. — И благодарю за комплимент, было очень приятно.

— За что? — не понял я.

Девчонка закатила глаза.

— Ну нельзя же быть таким тёмным!

— Я не тёмный, я — Серый!

— Да уж видно!

Солнце давно село, на выбранной Беляной улочке всюду горели непривычно яркие фонари, а народа сновало так и вовсе в разы больше, нежели утром. Как видно, после утомительных занятий немалая часть учеников расползается по местным увеселительным заведениям; невольно вспомнилась Яма.

Я даже напрягся, но никто к нам не цеплялся, засвистели вслед отнюдь не Беляне, а трём девицам в одинаковых светлых платьях с оранжевыми оборками.

— Монашки! — с нескрываемым отвращением процедила моя спутница. — Сёстры-огнедевы!

— Да ты что! — поразился я. — Но как же они в школе? Их же…

Замялся, подбирая подходящее слово, и Беляна зло рассмеялась.

— Обесчестят? Лучезар, эти сестрицы сами кого угодно совратят! Им только замуж нельзя, а всё остальное уставом ордена не возбраняется! Даже родить по особому дозволению могут.

Я покачал головой. На ум пришло высказывание Горана Осьмого о том, что монашеские ордена отличаются от сект лишь хорошим отношением с церковью, — наверное, так оно на деле и было.

Воспоминание об охотнике на воров привело в дурное расположение духа, дальше я шагал молча, но в себя не ушёл и продолжал внимательно поглядывать по сторонам.

— Де не верти ты так головой! — даже сделала мне замечание Беляна. — Боярину это невместно!

— Зато перо в бок не загонят, — буркнул я в ответ.

Девица вздохнула.

— И то верно, — признала она и больше уже с непрошеными советами не лезла.

Съёмный домик встретил темнотой и тишиной.

— Заряна! — позвала черноволосая пигалица, отперев дверь своим ключом, и покачала головой. — Нет, не пришла ещё.

Я неуверенно переступил через порог и предложил:

— Может, её от парикмахерской забрать?

Беляна рассмеялась.

— Она на извозчике приедет! Идём!

Прикрыв за собой дверь, я миновал крошечную прихожую и попал в гостиную с камином, круглым столом посреди комнаты и занавешенным плотной шторой окном. Беляна зажгла свечи и указала на заднюю дверь.

— Там чулан и кухня, на втором этаже две спальни. Я сейчас!

Она взбежала по лестнице, но я тоже задерживаться внизу не стал и поспешил следом. В небольшую комнату прошёл, когда девица уже сняла школьную куртку.

— Ты такой нетерпеливый, Лучезар! — улыбнулась Беляна при моём появлении обворожительно и насквозь фальшиво.

Я подступил вплотную к девчонке и положил на её шею ладонь, но стискивать пальцы не стал, просто нащупал лёгкое биение жилки.

— Чего ты прицепилась к Заряне? Тебя приставили за ней следить?

Сердце девчонки быстрее не забилось.

— Никто меня не посылал! — отрезала Беляна. — Мы с Заряной подруги!

— Разве дочь лесника может позволить себе платить свою половину аренды?

— Разумеется, нет! Поэтому за меня платит Заряна! Я — приживалка! Или компаньонка, называй как хочешь! — Черноволосая пигалица прильнула ко мне, уткнулась грудью и промурлыкала: — Я ведь и тебя окрутить из-за денег пытаюсь, боярин!

И вот тут её сердцебиение определённым образом участилось.

— Смешно, — признал я и убрал с девичьей шеи руку, но — напрасно. Держать её на весу оказалось несподручно, а опустил, и ладонь легла на талию Беляны, но там не задержалась и сама собой скользнула ниже.

Как очутились в постели, так в итоге и не понял, ясность мысли вернулась заметно позже — уже когда лежал и пытался отдышаться.

Вот тогда-то снизу и послышался окрик:

— Беляна! Ты дома? Лучезар ещё не пришёл?

Черноволосая пигалица подскочила как ужаленная, румянец с её щёк сошёл в один миг.

— Всё испортил, балбес! — зло прошипела она, начав облачаться в домашнее платье. — Потерпеть не мог!

Приятную расслабленность как рукой сняло, и ответил я ничуть не менее резко:

— Сама разве не этого добивалась?

— Ну не так же в лоб!

И тут её снова окликнули:

— Беляна!

Я чертыхнулся и принялся одеваться, а черноволосая пигалица вышла из комнаты, на ходу оправляя платье, и виновато произнесла:

— Лучезар был так настойчив, что я не смогла ему отказать…