Адепт не хуже прочих

Тут призывно звякнул колокол на башенке у ворот и начали распахиваться створки. Одни выпускники стали прощаться с наставниками и приятелями, другие решительно потопали на выход. Я не собирался проводить в приюте ни единого лишнего мгновенья, но стоило только двинуться к выстроившимся на обочине дилижансам, и какой-то лопоухий юнец зло гоготнул:

— А чего родичи карету за боярином не прислали?

Собачиться с ним не стал — много чести! — только глянул свысока и отвернулся.

Распахнул дверцу и уселся на лавку, саквояж и свёрнутый плащ устроил на коленях. Невесть с чего навалилась усталость — и сказалась так вовсе не бессонная ночь, просто разом ослаб, будто у музыкальной шкатулки завод кончился, а по мере удаления от приюта так и вовсе словно бы само небо на плечи давить начало, мир сделался тусклым и блёклым, из него напрочь исчезли оранжевые тона. Стало тоскливо. До города ехали в гробовой тишине, одно только напряжённое сопение и слышалось, да изредка чертыхался кто-нибудь, когда начинало мотать на кочках. В Черноводске все выгрузились с зеленовато-белыми лицами, и дело было отнюдь не в тряске — просто катастрофически недоставало небесной силы.

«Будто курильщики дурман-травы, у которых не набралось денег на очередную самокрутку», — мысленно посетовал я, покидая на привокзальной площади дилижанс. Сам тоже чувствовал себя не лучшим образом, но блевать всё же не тянуло.

Дальше началась суета: кто-то кинулся в объятия родни, кто-то стал протискиваться через враз собравшуюся толпу, дабы успеть на поезд. Я углядел вывеску гостиницы «Паровой котёл», туда и направился, решив перво-наперво разобраться с ночлегом.

Голова чуточку кружилась, а мир казался недостаточно резким, но из стороны в сторону меня не шатало, шёл ровно. Ещё и глянул на гостиничного охранника так, что тот поспешил распахнуть дверь.

«Паровой котёл» оказался рассчитан на приезжих, моя потрёпанная одёжка была не хуже и не лучше одеяний других постояльцев. Это порадовало.

— Чем могу служить? — улыбнулся стоявший за конторкой молодой человек в ливрее.

Я окинул быстрым взглядом переднюю гостиницы с диванчиками и круглыми столиками, затем подошёл и плюхнул на стойку легонько звякнувший металлом саквояж.

— Для меня оплачен номер, — пояснил с насквозь фальшивой уверенностью и небрежно, будто бы по пять раз на седмице заселялся в гостиницы, передвинул служащему квиток.

Тот изучил его, полистал толстенную амбарную книгу и вновь улыбнулся.

— Ваш багаж?

— Путешествую налегке.

Ответом стала ещё одна дежурная улыбка. Молодой человек макнул в чернильницу стальное перо, удивительно выверенными движениями начертал в нужной строчке сегодняшнее число и предложил мне расписаться.

Я глянул хмуро и нарисовал крестик, после спросил:

— Где моя комната?

Служащий снял с крючка ключ с деревянной биркой и подозвал мальчишку-коридорного.

— Проводи господина в семнадцатый номер. — И сразу уточнил у меня: — Обед принести или спуститесь в общий зал?

Обед⁈

У меня сутки и маковой росинки во рту не было, живот так и подводило от голода, но — обед? А на какие шиши? Ни гроша в кармане!

Служащий расценил затянувшееся молчание по-своему и затараторил:

— На обед солянка и фаршированная щука с гарниром из запечённых овощей, но, если желаете, за отдельную плату можете заказать любое блюдо из нашего меню.

«Полный пансион!» — припомнил я слова приютского секретаря и холодно улыбнулся.

— Устроит и это. — Но пусть и нахватался у Лучезара хороших манер, трапезничать в общем зале не рискнул и добавил: — Несите в комнату.

— Что будете пить? Вино, пиво, чай?

Стоило бы уточнить, входят ли напитки в стоимость проживания, но решил не ломать образ и небрежно обронил:

— Чай!

Черти драные! Да уж оплачу счёт как-нибудь! Так и так собираюсь деньгами разжиться. Уж на чашку чая наскребу. Наверное…

Семнадцатый номер располагался на втором этаже, единственное его окно выходило на привокзальную площадь.

— Удобства на этаже! — оповестил меня коридорный, не спеша уходить.

Мальчишка определённо рассчитывал на вознаграждение, но я лишь забрал у него ключ и захлопнул дверь. Даже разуваться не стал, просто взял и завалился на заправленную кровать.

Выгорело! Выбрался!

Только сейчас окончательно прочувствовал это. Теперь уже никто ничего не докажет. Да и не станут сор из избы выносить, думаю. Точнее — надеюсь.

Голова пошла кругом, и я открылся небесной силе, вот только она не потекла в меня, как это неизменно случалось в приюте.

В приюте, ха! Ну да — здесь-то источника нет!

Я вспомнил, как рвал жилы, пытаясь втянуть в себя хотя бы малую толику энергии, и едва удержался от того, чтобы вдохнуть её полной грудью. Вместо этого представил проникающие в тело нити, только не оранжевые, а бесцветные, ухватился за ощущение приятного холодка и потянул его к солнечному сплетению тихонько-тихонько, опасаясь излишним усердием всё испортить. Впитал кое-какие крохи небесной силы, но те вмиг растворились во мне — не успел даже прогнать по телу призрачную волну.

Интересно девки пляшут! Мне так из кожи вон вывернуться придётся, чтобы просто взглядом свечу зажечь!