Адепт

– Уж все хорошо, – заверила она, избегая взгляда Самарина.

– Ну, если вы так говорите, – ответил он с легкой хрипотцой в голосе.

– Пропавшую ученицу зовут Наташа Климова, дочь тайного советника Алексея Сергеевича Климова, – проинформировала покрасневшая Островская.

Самарин тяжело вздохнул, фамилия ни о чем ему не говорила, но титул тайного советника отвечал рангу генерал-лейтенанта. Значит, и следующая девочка из хорошей, титулованной семьи. Если что-то с ней случится, полетят головы. И вероятно, не только жандармские и полицейские…

– Ну, хорошо, кто первый заметил отсутствие барышни Климовой?

– Моя подруга, Вероника Жукровская. Это она водила девочек на прогулку, – добавила она.

– Полька?

– Конечно, но я дружу и с россиянками!

– Я рад это слышать, – заверил ее Самарин.

– Господин полковник!

Офицер ответил ей невинным взглядом.

– Я сказал что-то не то? – спросил он с улыбкой.

– Как вы можете шутить в такие минуты?

– Стараюсь вас успокоить. Я предполагаю, что ситуация не так трагична, как вам кажется.

– Интересно, с чего такой вывод?

– Об этом через минутку. У меня есть еще несколько вопросов.

– Я немного знаю о всей ситуации. Директриса подумала, что я могу быть у Августы Николаевны, поэтому позвонила, чтобы проинформировать меня об исчезновении Наташи.

– Она тоже ваша воспитанница?

– Да.

– А всех девочек допросили?

– Допросили? Вероника спросила, не заметил ли кто, что случилось с Наташей, но это трудно назвать допросом.

– Ладно. Ну так что, никто ничего не видел?

Островская закусила губу и посмотрела на Самарина, слегка перепуганным взглядом.

– Ничего удивительного, – неуверенно ответила она.

– И почему же это?

– По дороге есть ювелирный магазинчик. Правилами школы запрещено останавливаться в таких местах, но мало кто именно этот пункт правил выполняет. Понимаете, там огромная стеклянная витрина, а девочки редко выходят за территорию школы и…

– И при каждой возможности просят опекуншу остановиться возле магазинчика?

Учительница не ответила, ее выражение лица говорило лучше всяких слов.

– Эта ваша подруга, Вероника, тоже так делала?

– Вероника замужем, через два месяца у нее годовщина свадьбы, поэтому она…

– …не смогла устоять перед тем, чтобы не поглазеть на витрину и не помечтать о том, что любимый муж ей подарит на годовщину, – закончил с иронией Самарин. – Предполагаю, что все воспитанницы об этом знали!

– О годовщине свадьбы Вероники? Конечно, мы разговариваем с девочками о таких вещах.

– Вот же, лисица!

– Кто? Вероника?

– Нет! Барышня Климова.

– Вы думаете, что она сама сбежала? Это невозможно! Правила школы запрещают отдаляться от группы.

– Как и глазеть на витрины под предлогом прогулки, – заметил Самарин.

– За это очень серьезное и суровое наказание. Тут вопрос безопасности девочек. Наименьшее, что ожидает такую ученицу, – это полугодовой запрет на встречу с родителями. Так что это невозможно, – повторила она. – Девочки очень скучают по дому. Ни одна из них не отважится на побег.

– Только, если она не в отчаянии.

– В отчаянии? О чем вы говорите, бога ради?

– Без понятия, – признал Самарин. – Однако я очень сомневаюсь, что барышню Климову выкрали. Как вы себе это представляете? Средь белого дня, на оживленной улице, в толпе пусть и увлеченных разглядыванием безделушек институток? Бред! Она могла хотя бы закричать.

– А Вера Драгунова? Она вышла из дома подруги в кондитерскую, что в двухстах метрах от дома! И больше не вернулась…

– Тут другое, – хмуро ответил Самарин. – Она была одна. Скорее всего ее затянули в проезжающую карету. Если похитители выбрали подходящий момент, то никто этого не заметил.

Островская перепуганно смотрела на него.

– Как это возможно? Она бы закричала или…

– Необязательно. Они могли усыпить ее хлороформом, ударить или просто пережать артерию.

– Не понимаю. Что общего с этим имеет артерия?

– Сонная артерия – самая большая артерия, обогащающая мозг. Она транспортирует насыщенную кислородом кровь. На латыни она называется arteria carotis communis. Слово «carotis» происходит с греческого и означает «оглушение» или «сон». Уже давно замечено, что нажатие в этом месте приводит к потере сознания.

– Я не знала.

– Ничего странного, этому не учат в Институте благородных девиц.

– Точно, – улыбнулась учительница. – Тогда достаточно будет нажать тут? – Она коснулась своей шеи.

– Не совсем. Скорее тут, – показал Самарин.

Кожа девушки пылала, офицер ощутил под пальцами учащенный пульс. «Настолько нельзя притворяться», – подумал он.

Он провел пальцами по щеке Островской, наклонился и прижался к ее губам властным поцелуем.

– Анна, – прошептал он. – Анна…

Она на удивление сильно сжала его плечи. Его ладони скользнули под шубу девушки, коснулись груди и талии, обхватили бедра. Она не уклонилась от такого прикосновения, а, наоборот, придвинулась.

Он задрал край длинного, по щиколотки платья, провел руками по икрам, ощущая скользкий шелк под пальцами. Его остановил внезапный рывок – карета остановилась. Они приехали к институту. Самарин выругался, пересаживаясь на свое место.