Адаптер

Робот без лишних предупреждений зафиксировал ремнями ноги и грудь. Панели для ладоней скрылись, выдвинулся чуть вдавленный подлокотник, на который можно было положить кисти рук. Подлокотник был ледяным, и боль слегка утихла. Медработник аккуратно закатал рукава пиджака и сорочки и вставил катетер в левую руку. К голове и ногам присоединили множество датчиков, Рустам улыбнулся Азин, представив, как смешно он выглядит с закатанными брюками и пиджаком, как мальчишка, которого поймали и посадили делать прививки, Азин не улыбалась. Ее лицо стало очень бледным, губы подрагивали, а в глазах набухали слезы, которые она тут же вытирала рукой, не разрешая себе плакать. Ей было холодно, и она дрожала, с трудом дыша. Второй медработник о чем-то поговорил с ней в полголоса, Рустам и не пытался разобрать слов. Отвлекшись на монитор и работу врача, он не заметил, что Азин сделали укол. Она прилегла на кушетку и смотрела широко открытыми глазами в потолок, не двигаясь и почти не дыша, будто бы ее заморозили.

— Заражения нет, как и мы предполагали, — медработник читал лог анализатора.

— Сейчас я введу вам большую дозу обезболивающего, и начнем закрывать ожог. Не волнуйтесь, ваше сознание не будет нарушено, но после процедуры мы рекомендуем поехать домой. Вам пока лучше снизить двигательную активность.

Рустам кивнул и закрыл глаза. Вена напряглась, что-то инородное и густое влилось в него. Потом все исчезло, и он перестал чувствовать свои руки, ноги показались ему такими легкими, как облака, и сам он стал превращаться в облако пузырей. На ладони наложили сложную повязку, пальцы не сгибались, у него больше не было рук, но ощущение беспомощности не заботило его, лекарство подавило боль и зачистила все остальные чувства.

Закончив, медработник подтвердил команду, и медстанция убрала ремни. Потерянная свобода движения не волновала Рустама, он нехотя встал, смотря на Азин, продолжавшую неподвижно лежать. он сел рядом, она взяла его ладонь и приложила замотанную руку к груди. Медработники тактично вышли, дверь закрылась, и они остались одни.

— Знаешь, — Азин покосилась на дверь, потом на камеру, демонстративно отвернувшуюся в дальний угол. — Они заставляют нас. Я должна сегодня отправить рапорт о тебе.

Рустам пожал плечами, ему было все равно. Беджан предупреждал, что каждый его шаг будет под контролем, что он под следствием, и не стоит никому доверять. Об этом Рустам знал с детства, так их учил отец, что доверять можно только проверенным людям, но не забывать оставить место в своем сердце для того, кого полюбишь. И пусть он предаст, когда любишь по-настоящему — это не так важно.

— Я не хочу, но тогда они, — Азин задумалась, красивое лицо нахмурилось, сделав ее старше. — Мы напишем все вместе, как ты скажешь.

Рустам покачал головой и приложил палец к губам. Пальцы не гнулись, и получалось, будто бы он ее дразнит. Она улыбнулась, села и обняла за шею, стараясь не дотрагиваться до ладоней, боясь причинить боль.

Когда они вышли из медкабинета, на этаже был только офицер. Он держал пакет с перевязочным материалом и медикаментами. Кивнув на дальний кабинет, он пошел впереди. В кабинете не было ничего, кроме стола, четырех стульев и камеры под потолком точно в центре комнаты. Офицер сел за стол, отодвинув от себя монитор терминала, жестом пригласив их сесть на любое место. Рустам и Азин сели напротив него, ожидая вопросов.

— Беджан Каримович, вы совершили верный поступок. Вы даже не представляете, насколько правоверным было ваше решение. И я вас ждал, пускай система определяла вероятность вашего прихода менее 20 %, — офицер приложил руку к сердцу и склонил голову. — Наверное, вас удивляют мои слова. Все привыкли к тому, что полиция совести карает. Мало кто знает, но основной смысл казни в милосердии. Нет, не удивляйтесь этому. Пророк был бесконечно мудр и наделил нас, грешников, властью и волей наказывать и миловать. И именно в милосердии должно было проявиться истинное понимание веры — этого хотел от нас Пророк — это требует от нас Бог!