Адаптер

Евгений, стоя в коридоре, краешком глаза наблюдал, нервно переступая с ноги на ногу. Особых причин для волнения не было, но все же, проецируя на нее свой школьный опыт, он понимал, как ей будет тяжело вписаться в коллектив, если ее рейтинг не будет соответствовать ее возрасту. Он хорошо помнил, как бывают жестоки дети, выбравшие для себя объект для насмешек и издевательств, подчинившись коллективному стремлению повысить свою доминантность за счет другого, не всегда более слабого, но отличающегося от них, а следовательно чужого. Именно таким, чужим, он долгие годы чувствовал себя после многих месяцев, проведенных в больнице. Как долго и упорно он работал над тем, чтобы его рейтинг вернулся обратно на средний уровень для его возраста, как все же смешно это выглядело теперь, имея понимание взрослого о бессмысленности этой недоброй игры, навязанной взрослыми, но как тяжело ребенку будет противостоять всей этой системной истерии. Мысль повела его дальше, и он определил для себя, что дети гораздо более жестоки, чем взрослые, он вновь взглянул на дочь, и ушел к себе в комнату, понимая, что если Система зафиксирует его присутствие, результаты экзамена могут признать не действительными.

Голова кружилась от воспоминаний и переплетенных с ними мыслей о ее будущем,

об их будущем. В отличие от многих родителей его не расстроило бы не столь выдающаяся, как требуют остальные от своих чад, успеваемость. Сама по себе оценка знаний глубоко порочна без возможности проверки применимости полученных или вызубренных знаний.

Он лег на кровать, закрыв лицо руками, оно горело от волнения, кровь усиливала темп, заставляя голову гудеть, как напряженный от пара котел. Отбрасывая назад невовремя всплывшую рефлексию по школьным годам, а вместе с ней и запутавшиеся мысли о Рите, он ясно увидел главное, отчего его так лихорадило, эта была простая мысль, точнее сказать это было понимание, а может принятие, а может… да, здесь подойдут множества определений общепринятого психологорелигиозного учения, так стремительно заполонившего все вокруг много десятков лет назад, вобравшего все известные конфессии, объединив их в единую общественную матрицу. Он резко сел, движением тела отбрасывая бессмысленные поиски нужного термина набившего оскомину учения, к которому он всегда относился с известной долей презрения. Щурясь под слабыми лучами позднего осеннего солнца, приглашающего освободиться от дурацких мыслей и присоединиться к его веселой забаве, Евгений подошел к окну и просто смотрел вперед, не выделяя для себя какой-либо объект для изучения. Улица жила своей жизнью, город, затянутый в выходной, медленно просыпался. Луч солнца скользнул по его лицу, и он с благодарностью посмотрел на его бледный желтый диск. Он открыл свой профиль на браслете и с улыбкой увидел имя Риты в поле «Дети». Именно это его сегодня так взволновало и, с другой стороны согревало, вот уже несколько дней он ловил себя на мысли, что внутри себя завет Риту не иначе как дочерью, чувствуя приятное покалывание в сердце. То, что, как ему казалось, Рита приняла моментально, еще в том скверике, то чувство все это время преодолевало построенные им по указке общества преграды.

Цифровая стрелка дошла до трех часов, тут же зажужжал браслет, принимая входящее сообщение. Евгений отклонил прослушивание, выводя распознанный текст на экране браслета. Он почти не пользовался гарнитурой, неуютно себя чувствуя с посторонним предметом в ухе.

«Как дела? Какой рейтинг?» — спрашивала Альбина. Сегодня у нее был выходной, но она не захотела приехать к ним, сославшись на занятость, но по голос он услышал, что она обманывает.

«Пока не знаю.» — быстро набрал он ответ джойстиком.

«Так что ты медлишь?» — возмутилась она.

«Уже иду».

Он застал Риту сидящей с ногами на стуле, обхватившей руками колени и тихонько плачущей, в ворохе оберток небрежно лежали интерактивные очки, на полу валялась исписанная затейливыми формулами тетрадь.

— Что случилось? — подняв тетрадь, спросил он, машинально пролистав она была исписана почти полностью.

— Я не сдала, — по слогам прохныкала она, бросив на него извиняющийся взгляд.

— Не может быть, сейчас посмотрим, — весело подмигнув ей, ответил он, хотя у самого внутри все кипело от волнения. — Так, ну почему же не сдала, вот, у тебя по математике, физике и по химии с биологией — да тут высший балл. По-моему все отлично.

Рита с благодарностью посмотрела на него, слабо улыбнувшись.

— Правда? — прошептала она. — Ты правда не злишься?

— А почему я должен злиться? — удивился он, бегло пролистав остальные кейсы с заданиями, почти по всем остальным предметам она не набирала нужный балл, и это резко понижало ее рейтинг. — Я считаю, что у тебя отличный результат. Не стоит так безапелляционно относиться к оценкам. Не забывай, что на подготовку у нас была только неделя. А отвечать тебе пришлось как учащемуся долгие годы.

— Номой рейтинг понизили. Теперь меня переведут к отстающим? Это же ужасно!