Читаем Ада, или Отрада полностью

Предуведомление Оранжера представляет собой обратную формулу стандартного дисклеймера – письменного отказа издательства (издателя) от ответственности. Дисклеймер к тексту реалистичного произведения позволяет избежать претензий и судебного преследования за клевету или оскорбление в том случае, если имя и/или биография персонажа случайно совпадут с именем реального человека. Такой отказ от ответственности содержится, к примеру, в первом американском издании набоковского «Пнина» (1957): «All of the characters in this book are fictitious, and any resemblance to actual persons, living or dead, is purely coincidental» («Все персонажи этой книги вымышлены, и любое сходство с реальными лицами, живыми или мертвыми, случайно»). В предуведомлении Оранжера, однако, заявляется прямо противоположное – что упомянутые в публикуемых мемуарах лица реальны, и хотя все они по большей части мертвы, несколько второстепенных особ не только здравствуют, но и названы в книге «по имени».

Рональд Оранжер. – Фамилия редактора, как у многих персонажей романа, имеет отношение к растительному миру: фр. oranger – апельсиновое дерево. Его жена Виолетта носит цветочное имя: англ. violet – фиалка (Ада называет ее по-русски Фиалочкой). Ее девичья фамилия (Knox) омофонична лат. nox – ночь (поэтому в конце Ч. 3, гл. 5 Ван произносит «nox» по буквам – чтобы Виолетта не спутала это слово со своей фамилией) и вместе с именем намекает на ночную фиалку (гесперис). Возвратное повторение первых слогов имени и фамилии редактора (рона – оран) наводит на мысль о псевдониме или скрытой анаграмме, которая, возможно, обыгрывает игру слов в названии романа. «Oranger» представляет собой почти полную анаграмму англ. arrange – приводить в порядок, располагать (что соотносится с редакторской работой), в то время как сочетание «Ronald Oranger» позволяет составить слова, повторение которых в романе образует систему мотивов: ardor – пыл, жар, страсть; Ada – Ада; garden – сад; land – земля, страна; old – старый; ordeal – суровое испытание; рус. род, рад, орда; фр. d’or – золотой; Ladore – Ладора.

Часть первая

С. 13. Все счастливые семьи более или менее различны <…> замечает великий русский писатель в начале своего знаменитого романа… – «Анна Каренина» (1877), один из самых любимых романов Набокова, разбиравшийся им в университетских лекциях по литературе, открывается противоположным утверждением: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 18. С. 3).

«Anna Arkadievitch Karenina» в английском преображении Р. Дж. Стоунлоуэра <…> «Гора Фавор»… – В заметках и комментариях к статьям в посвященном Набокову номере журнала «Russian Literature TriQuarterly» (1970) Набоков по поводу толкования начальных строк романа в работе А. Аппеля-мл. «Ada described» («Описание “Ады”») указал на следующее: «В первый абзац “Ады” я поместил три грубые ошибки, призванные высмеять дурные переводы из русской классики: первое предложение “Анны Карениной” (печатник, по-английски должно быть “Anna Karenin”, а не “Anna Karenina”, она не была балериной!) вывернуто наизнанку; отчеству Анны Аркадьевны придано гротескное мужское окончание; и название семейной хроники Толстого переврано вымышленным Стоунером или Лоуэром (я получил, должно быть, не меньше дюжины писем с разъяснениями и поправками от возмущенных или озадаченных читателей, некоторые были русского происхождения, не продвинувшихся в “Аде” дальше первой страницы). Кроме того, в том же важном абзаце “Гора Фавор” и “Понтий” указывают, соответственно, на преображения и предательства, которым претенциозные и невежественные перелагатели подвергают великие произведения» (SO, 285. Пер. мой). Сокращенная версия этого комментария, с упоминанием критика, писателя и переводчика Джорджа Стайнера, включена в примечания Дамор-Блока.

«Р. Дж. Стоунлоуэр» контаминирует имена двух влиятельных писателей: французского и американского критика, прозаика, теоретика литературного перевода Джорджа Стайнера (Steiner, 1929–2020), автора статьи «To Traduce or to Transfigure: On Modern Verse Translation» («Оклеветать или преобразить: о современных стихотворных переводах», 1966), и американского поэта, критика и переводчика Роберта Лоуэлла (Lowell, 1917–1977). Набоков уделяет в «Аде» много внимания вопросам перевода, что стало следствием жаркой полемики, развернувшейся в середине 60-х гг. вокруг его «рабски-верного оригиналу» перевода «Евгения Онегина», с принципами которого не был согласен среди прочих друг и коллега Набокова Эдмунд Уилсон (см. коммент. к с. 131).

Перейти на страницу:

Все книги серии Набоковский корпус

Волшебник. Solus Rex
Волшебник. Solus Rex

Настоящее издание составили два последних крупных произведения Владимира Набокова европейского периода, написанные в Париже перед отъездом в Америку в 1940 г. Оба оказали решающее влияние на все последующее англоязычное творчество писателя. Повесть «Волшебник» (1939) – первая попытка Набокова изложить тему «Лолиты», роман «Solus Rex» (1940) – приближение к замыслу «Бледного огня». Сожалея о незавершенности «Solus Rex», Набоков заметил, что «по своему колориту, по стилистическому размаху и изобилию, по чему-то неопределяемому в его мощном глубинном течении, он обещал решительно отличаться от всех других моих русских сочинений».В Приложении публикуется отрывок из архивного машинописного текста «Solus Rex», исключенный из парижской журнальной публикации.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Владимир Владимирович Набоков

Русская классическая проза
Защита Лужина
Защита Лужина

«Защита Лужина» (1929) – вершинное достижение Владимира Набокова 20‑х годов, его первая большая творческая удача, принесшая ему славу лучшего молодого писателя русской эмиграции. Показав, по словам Глеба Струве, «колдовское владение темой и материалом», Набоков этим романом открыл в русской литературе новую яркую страницу. Гениальный шахматист Александр Лужин, живущий скорее в мире своего отвлеченного и строгого искусства, чем в реальном Берлине, обнаруживает то, что можно назвать комбинаторным началом бытия. Безуспешно пытаясь разгадать «ходы судьбы» и прервать их зловещее повторение, он перестает понимать, где кончается игра и начинается сама жизнь, против неумолимых обстоятельств которой он беззащитен.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Борис Владимирович Павлов , Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза / Классическая проза ХX века / Научная Фантастика
Лолита
Лолита

Сорокалетний литератор и рантье, перебравшись из Парижа в Америку, влюбляется в двенадцатилетнюю провинциальную школьницу, стремление обладать которой становится его губительной манией. Принесшая Владимиру Набокову (1899–1977) мировую известность, технически одна из наиболее совершенных его книг – дерзкая, глубокая, остроумная, пронзительная и живая, – «Лолита» (1955) неизменно делит читателей на две категории: восхищенных ценителей яркого искусства и всех прочих.В середине 60-х годов Набоков создал русскую версию своей любимой книги, внеся в нее различные дополнения и уточнения. Русское издание увидело свет в Нью-Йорке в 1967 году. Несмотря на запрет, продлившийся до 1989 года, «Лолита» получила в СССР широкое распространение и оказала значительное влияние на всю последующую русскую литературу.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века