Ад идет с нами

— Запасы пищи и напитков в магазинах, ресторанах и увеселительных заведениях, — тут же раздался сильный, уверенный женский голос, — считаются продуктовыми складами и подлежат изъятию?

С некоторым удивлением Костас обнаружил, что вопрос озвучила уже знакомая ему дамочка — экс-мэр города.

— Нет, — отрицательно качнул головой полковник. — Под охрану берутся только продуктовые склады. Это предотвратит мародёрство и грабежи.

На лицах многих аборигенов возникло озадаченное выражение, будто они припоминали значение этих диковинных слов.

— А что насчёт коммерческих складов с подготовленными к продаже пищевыми товарами, сэр? — тоном, который больше подходил деловому совещанию, чем общению с оккупантами, продолжила уточнять бывшая леди-мэр.

— Под охрану берутся абсолютно все крупные склады, — Рама начала раздражать эта позёрка, явно работающая на публику.

“Политики, — мысленно фыркнул китежец. — Тунеядцы и пустобрёхи, думающие только о своём рейтинге. Что ей война, склады; главное — не упустить барыши. Знали бы горожане, с какой лёгкостью их мэр передала в его руки управление городом”.

На миг Костас испытал неуместное желание просветить жителей славного Зелара о недавнем поступке экс-мэра, но сдержался. Ещё не хватало разбираться с линчевателями.

— С этого момента все склады являются собственностью Союза. Понятно? И, чёрт вас всех подери, прекратите транслировать на меня свои эмоции! — раздражённо рявкнул он.

Атмосфера непринужденного веселья, царившая на площади, сбивала китежца с толку, заставляя контролировать каждое слово, каждый жест. Говоря откровенно, ему сейчас хотелось поменяться местами с бейджинцами из оцепления, на каждом из которых уже висели местные красотки.

Несмотря на прямой запрет, идиллийцы не оборвали эмпатический контакт. Требование Костаса лишь вызвало лёгкую волну удивления и снисходительного веселья.

Открытое неповиновение вызывало ярость полковника. Окончательно его добил сидевший на ступенях ближайшего дома идиллиец. Безмозглый абориген беспечно наигрывал на флейте, явно увлечённый этим занятием куда больше, чем речью нового коменданта.

Костас выругался и, выхватив из кобуры пистолет, выстрелил в воздух. Вторую пулю он всадил в опасной близости от ноги назойливого дударя.

— Следующей будет твоя башка, — рыкнул Рам. — Ну, до кого из вас, придурки, ещё не дошло, что шутки кончились?

Костас со злорадством ощутил шокированное состояние толпы.

"Начало доходить, — удовлетворённо подумал он, убирая оружие. — Может, они и не такие законченные дебилы, какими кажутся".

Он оглядел идиллийцев, выискивая на ком сорвать злость и раздражение. К его удивлению, доброволец отыскался. Точнее, отыскалась. Всё та же бывшая градоначальница Арора Зара, стоявшая в первом ряду, подала голос:

— Не все это умеют, сэр. Скрывать эмоции.

— Значит, пришло время научиться, — не скрывая злости, отрубил Костас, которого уже экс-мэр порядком начала доставать. — Иначе поголовье ваших избирателей стремительно сократиться. Я понятно объяснил?

И полковник красноречиво положил ладонь на кобуру.

— Мы организуем поголовное обучение, — к его удивлению и не подумала затыкаться Зара. — Но вы должны понять, что это не мгновенный процесс. Наша физиология отличается от вашей, сэр.

— Мозги из черепа по иной траектории вылетают? — усмехнулся Рам. — Хорошо. Сколько времени надо для обучения?

— Индивидуально, — не улыбнулась шутке Зара. — От трёх месяцев до года.

— Даю три дня, — полковник для вящей доходчивости показал ей три пальца. — Кто не успеет — пусть сидит дома, пока не научится. Понятно?

— Конечно, — отозвалась экс-мэр. — Но это вызовет ряд сложностей, если в их число войдут работники ряда городских служб.

По хорошему, тут бы Раму задуматься о последствиях, но его уже порядком достали и зануда-мэр и аборигены с их эмпатией.

— Незаменимых не бывает, — неосмотрительно заявил он. — Кадры — моя проблема. А если ещё раз забудете сказать “сэр” — я попрошу моих эдемских друзей вбить в вас уважительное обращение нейрохлыстом.

Тут Костас не шутил. Политиков всех мастей он и так ненавидел истово, и указать место в пищевой цепочке очередному потерявшему всякий страх трибунному оратору было для него одним из лучших развлечений. К тому же, эта дамочка успела достать его до самых печёнок.

Увы, к разочарованию и удивлению полковника, назойливая экс-мэр и не думала отставать. На её красивом лице Рам неожиданно для себя увидел не страх, а спокойный интерес. Обычно власть предержащие иначе реагировали на прямые угрозы, но через мгновение китежец сообразил, что женщина, вероятней всего, не имела никакого опыта, связанного с насилием, а потому так спокойна.

— Простите, сэр, — раздражающе-дружелюбно улыбнулась она. — Урожаи ферм, садов и теплиц подлежат изъятию?

— Да, он тоже подлежит изъятию, — Костас говорил, словно сплёвывал. — Вы удовлетворены?