ac0846a334c74b76bf3c8ff10e16ffdc

Стук в дверь заставляет Астарна отвлечься от своих мыслей. Он недовольно усмехается и смотрит на незваного гостя. Гостьей оказывается девочка-подросток лет шестнадцати. Драхомир усмехается и думает о том, что слишком хрупкой она не выглядит. Она выглядит… наглой? Насмешливой и наглой — она усмехается, словно бы чувствует своё превосходство. Впрочем, вполне возможно, что чувствует — у Драхомира все руки в ожогах. Кто будет бояться калеку? Пусть даже этот калека вполне может спокойно убить тебя, даже не моргнув. Легко и быстро. Или медленно и мучительно — как захочется. Драхомир уже давно привык руководствоваться сиюминутными желаниями. Если ты бессмертен и беспринципен — не существует ничего, кроме этих самых сиюминутных желаний. Не существует ни законов, ни страха смерти, ни какой-либо хрупкой мечты — ты бессмертен, всё, цель твоего существования достигнута. И всё, о чём ты мечтаешь, о чём просишь небеса — всё это не слышат там. Ты больше не имеешь права на глупые надежды. Хотя имеют все — даже самые безнадежные люди…

Девчонка входит к Драхомиру, словно даже и думать не хочет о том, что он может её убить. Она приветливо ему улыбается — так, как прилично улыбаться лишь очень давнему и хорошему знакомому. Впрочем, возможно, это Мир стал стар и ворчлив — быть может, новые нравы более наплевательски относились к личному пространству. Впрочем, не важно. Если девчонка разозлит его — он убьёт её. И не будет чувствовать ровным счётом никаких угрызений совести. Потому что и совести-то у Драхомира, чай, нет. Так что… Не плевать ли на наглую девчонку, что припёрлась к нему?

— Ну что же… Сказать «привет» будет очень большой глупостью с моей стороны? — улыбается она и присаживается рядом.

Девчонка совершенно не выглядит испуганной. Она смотрит на него с таким искренним любопытством, что Драхомир сам почти верит россказням Ратмира про Танатоса и возможное возрождение. Если бы это было возможно… Малус бы придумал другое наказание для всех них. А если наказание и было тем самым — разве позволено было бы им встретиться? Нет — Малус бы следил за этим так строго, что никто и никогда бы не увидел бы кого-нибудь из них. И не узнал бы. Ведь целью тех, кто ловил их, было недопущение повторения всей той ситуации, ведь так?

Очевидно, это и есть она — та, о ком говорил Ратмир. Девочке лет шестнадцать-семнадцать, и она только начинает жить, ещё упивается свежей прелестью жизни, но Драхомир жить уже слишком устал. В конце концов, ему больше семи миллионов лет — чего он ещё не получил от жизни? Разве что заключительного удара в спину. Впрочем… На такое судьба уже не расщедрится — смерть была для Драхомира слишком уж простым вариантом.

— Это не будет большой глупостью, — отвечает ей демон. — Это будет большой наглостью.

Отец часто говорил ему это. Говорил, по-доброму усмехаясь и взъерошивая сыну волосы. Такие же золотые, как и его собственные. А потом легко, словно котёнка, подхватывал на руки и усаживал к себе на колени. И Мир смеялся, потому что ему было смешно и щекотно. А ещё потому, что отец прижимал его к себе крепко-крепко, потому что от этого было тепло и хорошо. Это, пожалуй, была именно та пора, которую можно назвать счастливым детством. И сам Киндеирн тоже смеялся. Он любил всех своих детей. И порой едва ли мог отказать себе в удовольствии посидеть с ними вот так… А ещё отец умел рассказывать — нет, не сказки, которые могла рассказать ему прекрасная в своём спокойствии леди Салинор, не те притчи, которые каждый день читала ему леди Мария, не те поучения, которые почти каждый день он слышал от леди Катрины. Отец рассказывал истории, которые происходили на самом деле. С ним — на Сваарде, Зорне, Рахабе, Кальмии, других уровнях, принадлежащих Киндеирну… Отец рассказывал то, что происходило с ним в жизни. И это было куда интереснее сказок, притч и проповедей. Киндеирн умел рассказывать. И умел рассказывать так, что маленький непоседа Мир слушал, на время рассказа замирая и почти что не шевелясь. Он задерживал дыхание, боясь пропустить какую-нибудь подробность из рассказов отца. И каждый раз мечтал стать таким же незаходимым солнцем для всего Интариофа, каким являлся и Киндеирн Астарн…