Абонент снова в сети

Несколько секунд я просто стоял, уставившись на неё, не в силах двинуться. Сердце глухими ударами отдавалось в ушах, руки тряслись, пот струился по лбу. «Нет, назад уже не уйти. Путь отрезан, а дорога тянется лишь вперёд». В подтверждении этому металлические двери вновь закрылись, и лифт, лязгнув, поспешно опустился вниз.

В это же время послышался щелчок отворяемого дверного замка. Ручка с потёртым металлическим покрытием повернулась вниз, уходящая защёлка издала характерный звук, и дверь распахнулась.

«Вот оно, неминуемое – то, ради чего я здесь».

В образовавшемся дверном проёме возникла прямая фигура Зубцина. По его лицу я понял, что мой визит стал для него неожиданностью. Взглянув на меня, патологоанатом невольно вздрогнул. Глаза на мгновение расширились, потеряв строгое выражение, рот чуть приоткрылся, а по лбу протянулось несколько морщинистых полосок. Даже привезенный в ужасном состоянии труп не оказывал на него такого эффекта.

– А, это вы, – произнёс он. Я заметил, как сильно сжалась его левая рука, держащая ручку кожаного портфеля. – Вы меня слегка испугали.

Зубцин попытался вернуть своему лицу привычное выражение угрюмости, что никак не получалось сделать. Пристальный взгляд же, обычно проедающий собеседника насквозь и заставляющий его чувствовать себя в чём-то виноватым, направился в сторону.

– Что вы тут делаете? – сипло спросил он, сглотнув слюну.

– Разве это не очевидно? – ответил я, нахмурившись. Мне не хотелось начинать диалог с формальностей, потому вся моя надежда пала на патологоанатома, но тот похоже не желал идти мне навстречу.

Зубцин мельком взглянул на меня.

– Очевидно?! Я что, по-вашему, всеведущий? – он поправил сползшие на кончик носа очки. – Да и вообще – у меня нет времени на пустую болтовню.

Он попытался обойти меня слева, но я тут же преградил ему путь. Патологоанатом злобно посмотрел на меня, а затем решил снова попытаться уйти от меня справа, однако из этого ничего не вышло.

– ДА ЧТО ВЫ ВООБЩЕ ТВОРИТЕ?! – взревел Зубцин, оплевав моё лицо слюной.

– Не стройте из себя дурака, Григорий Анатольевич, – моё терпение стало угасать от проявленных попыток патологоанатома показать себя с непричастной стороны. Он ведь знал обо всём с самого начала, с того момента, как встретил меня за раскрывшейся дверью, но некий барьер, помешавший ему поведать представителям СМИ правду, заставляет его уклоняться всяческими способами и от меня. – Вы и сами всё прекрасно знаете.

С лица Зубцина исчезла последняя краска, челюсть отвисла в очередном безмолвном оправдании.

– Вы правы, – наконец-то произнёс он после недолгой молчаливой паузы, опустив голову. – Следовало с самого начала обо всём вам признаться, а не брать на себя роль невинной овечки.

Хоть я и знал, что в смерти друга не всё так чисто, как ранее мною предполагалось, слова Зубцина заставили напрячься. Под предлогом признания патологоанатом явно имел в виду неназваные результаты вскрытия тела Романа, но сам факт того, что вот-вот эту тайну суждено узнать и мне, пугал. Каким образом смерть настигла Романа Ильжевского, если в момент его обнаружения на трупе мы не застали ни одного физического повреждения? Ни капель крови на одежде, ни синяков на шее, свидетельствовавших об удушении. Разве что…

– О таких вещах не принято говорить на лестничной площадке, – произнёс Зубцин. Голос его эхом раскатился по пустующим этажам. – Может, пройдём ко мне домой.

Я согласился и проследовал за патологоанатомом, захлопнув по его просьбе за собой дверь.

Квартира Зубцинов была двухкомнатной с приятными глазу бледно-персиковыми обоями. По левую сторону от двери располагалась закрытая комната и, судя по отсутствию на двери стёклышка, ею была ванная. Далее по эту же сторону находилась кухня с виднеющимся в дверном проёме краем холодильника. В противоположном направлении оказалась комната с закрытой дверью, ближе к выходу – гостиная, куда Зубцин предложил мне пройти. По её обстановке, я понял, что проживающая здесь семья обладала таким редким умением вместить как можно больше мебели, затратив меньшее количество свободного пространства. И нельзя сказать, что комната обладала большими размахами. Нет, она была формой чуть вытянутого прямоугольника с выходившим на стояку окном, завешанным толстой шторой. У правой стены вместился гостиный гарнитур: множество нависших друг над другом полочек, державших на себе плотные ряды книг, вазочки, сувенирные безделушки, среди которых я заметил три гигантских ракушки, семейные фотографии в рамках и чёрт знает чего ещё, тумбочка, на которую поместили широкоэкранный телевизор «Элджи», DVD-плеер и коллекцию дисков, состоящую по большей части из детских мультфильмов, два навесных шкафчика, два широких шкафа по бокам необычно выглядевшей конструкции, и висевшее на одном из них зеркало. Туда же поместилось несколько цветочных горшков, плюшевые звери и бесконечное множество других предметов.