Абиссинские хроники XIV— XVI вв.

Со времени знаменитого царя Зара Якоба (1434—1478) подробные абиссинские хроники идут почти непрерывною цепью до наших дней, что соответствует и значению этого царствования вообще, наложившего свою печать на абиссинскую государственность, эфиопскую церковность и на быт, благодаря мероприятиям и реформам этого своеобразного и энергичного правителя. Как ни странно, но краткая хроника дает о нем и его ближайших преемниках лишь отрывочные, случайные и довольно маловажные сведения, начиная более обстоятельное повествование с разгрома Абиссинии мусульманами при сыне Наода Лебна Денгеле. Предлагаемое нами в переводе произведение абиссинской историографии обнимает царствование Зара Якоба и его четырех преемников и, судя по вступлению и заключительным словам после отдельных частей его, обработано при Лебна Денгеле, вероятно в начале его царствования. Автор, или авторы, называют себя современниками и очевидцами событий; неоднократно мы читаем слова, редактированные в первом лице. Так, автор говорит, что он сам помнит, как в дни его юности, до узаконения Зара Якобом субботствования, суббот не чтили; что он ничего не знает, что случилось после 7-го года Баэда Марьяма, ибо находится вдали от двора, будучи отослан с детьми царя, что он не мог видеть провозглашения царицы, не знает имен тех или иных лиц и т.п. Все это, равно как и беспристрастный тон, отсутствие умалчивания о неудачах и поражениях, делают большую честь произведению и приближают его к современным им памятникам арабской историографии. Вместе с тем эти черты и характер делают его своего рода мемуарами, тем более, что оно совершенно не имеет летописной формы более поздних произведений эфиопской историографии. Автор ничего не говорит, например, о начале царствования Зара Якоба, вероятно по той же причине, по какой отсутствует и история последних лет Баэда Марьяма — автор не был очевидцем; эти события произошли или до его рождения, или в его раннем детстве. Во всяком случае, автор, родившийся при Зара Якобе, мог жить и писать в начале царствования Лебна Денгеля — ему в то время могло быть около 70 лет. Но конечно возможно, что имя Лебна Денгеля внесено при переработке записок современников уже в царствование этого государя. Сказать определенно — одному или нескольким авторам принадлежит предлагаемый памятник, мы не можем. В связи с этим вопросом стоит своеобразная особенность изложения: истории Зара Якоба и Баэда Марьяма состоят каждая из двух частей, причем вторые части повествуют обыкновенно о тех же событиях, что и первые, но в ином порядке — у Зара Якоба более систематическом, располагая материал по рубрикам с особыми заглавиями, у Баэда Марьяма — более сжато; они часто дополняют друг друга большей частью мелкими подробностями. Сомнительно, чтобы один и тот же автор мог прибегнуть к такому странному способу изложения, и естественнее предположить, что каждая часть имеет своего автора. Perruchon полагает, что обе части истории Зара Якоба принадлежат одному автору; ему же принадлежит и вторая часть истории Баэда Марьяма, тогда как первая часть его истории, несколько отличающаяся по стилю и изложению, написана другим автором — воспитателем царских детей. Доказать это трудно в виду того, что вообще эти произведения все изложены довольно хаотично, не имеют строгой хронологической основы, исторической перспективы, литературной стройности, фактической полноты. И тем не менее они принадлежат к числу наиболее интересных памятников эфиопской письменности, повествуя о важной в истории страны эпохе культурного и политического перелома, постоянных войн с исламом и начала сношений с Западной Европой. К сожалению, об этом ничего не говорит история Александра, при котором эти сношения начались.

Язык памятника уже не чистый геез. Автор не только употребляет много амхарских слов, большею частью терминов, уже иногда вышедших теперь из употребления, а потому не находимых в словарях, но и пользуется нередко амхарской конструкцией, что делает текст местами трудным для уразумения. Амхарские термины, относящиеся до абиссинского государственного, придворного и военного быта, а также названия одежд, яств я т. п. большею частью оставлены без перевода.