Абель в глухом лесу

Я прочитал письмо, в нем сообщалось, что господин Янош Фусилан за тридцать саженей дров уплатил в середский банк шесть тысяч лей.

И подпись стояла внизу, и печать, все чин по чину. Ну, а я ведь доверчивый, как весенняя муха, и ничего дурного от господина Фусилана не ждал. Правда, деньги видеть мне было б приятнее, чем письмо и потому я заметил все же, вроде бы просто так:

— Письмо-то каждый принести может.

— Каждый, кто деньги заплатит! — сказал Фусилан.

— Не нравится, значит, мне платить?

— Нравиться-то нравится, — сказал он тут совсем по-приятельски, — да только опасная штука такие деньги по лесным дорогам возить.

— Отчего же опасная?

— Оттого, что и позавчера вот чуть меня не ограбили.

Поскольку дело это вполне возможное, я с ним спорить не стал, письмо на стол положил и выписал квитанцию на тридцать саженей. Однако счастье-удача не всегда к жуликам благосклонно: в тот самый день бог привел в лес директора банка. Он прикатил уже под вечер на своей быстроходной машине, с шумом-треском, прямо на делянку вырулил. Вышел из автомобиля, в руках охотничье ружье держит.

— Как дела? — спросил он.

— Идут, господин директор, словно подталкивает кто.

— Монахи свой лес вывезли?

— Половину только; они же первыми и с другой половиной управятся в день святого Ференца.

Вошли в дом, господин директор приставил ружье к столу.

— А что, и еще кто-то большую закупку сделал? — спросил он.

— Да Фусилан этот, а больше никто.

Директор нахмурил лоб, взглянул на меня.

— Какой такой Фусилан?

— А тот румын, которому больше нравится в банк деньги платить, чем мне.

— В какой банк?

— В какой же еще, как не в наш.

— Насколько мне известно, никакой Фусилан в наш банк за лес деньги не вносил, — поразмыслив, сказал директор.

Ну, тут уж и я решил о Фусилане больше не рассуждать и попросту подал директору его письмо. Директор только глянул и сразу:

— Письмо подложное!

— Тогда все в порядке, — сказал я.

— То есть как — в порядке?! — посуровел директор.

— А так, что в этаком разе и мы ему свинью подложим.

— Кому?

— Да Фусилану.

— Как! Где ж он?

— Сейчас сюда пожалует.

Я ему рассказал, что плут Фусилан с минуты на минуту явится с двумя грузовиками, это будет нынче уже третья ездка. Мы с директором быстренько сочинили план: я вышел, перед домом кручусь как ни в чем не бывало, а он с ружьем в доме остался настороже.

Не прошло и десяти минут, прибыли грузовики.

— Ну, вы нынче засветло домой попадете, — говорю Фусилану.

— Похоже, что так, коли бог поможет.

— У кого две такие телеги с мотором, тому бог завсегда поможет.

— Да, дельное изобретение, — сказал Фусилан.

Четыре солдата принялись за погрузку, а мы с Фусиланом стоим себе, на небо поглядываем да на курчавые облака — дело к вечеру шло, и ветер гнал их, домой торопил.

Немного спустя я и говорю, как гостеприимному хозяину положено:

— Чего здесь стоять, пойдемте в дом, пока солдаты лес грузят.

Фусилан зыркнул глазами по сторонам, потом, будто нехотя, пошел за мной следом.

— И не страшно здесь вечерами-то одному? — спросил он.

— Не-а, — говорю, — ни вечером и ни ночью.

— Храбрый ты парень.

— Как бедняку не быть храбрым! — сказал я.

У двери я пропустил Фусилана вперед. И так за спиной его трясся, словно целый месяц одним только студнем питался. Уж я берегся как мог: едва Фусилан отворил дверь, я тотчас неслышно подался в сторону, чтобы ружье и меня ненароком не заплевало. Фусилан ничего этого не заметил, вошел. И в тот же миг директор как завопит:

— Сто-ой! Стрелять буду!

И тихо стало, ну как в могиле.

Потом слышу — опять голос директора:

— Руки вверх!

И опять:

— Абель, где ты?

— А я тут, под рукой! — отвечаю.

И сразу на сцену выскочил.

В первый-то момент я думал, помру со смеху, потому как Фусилан, подняв руки кверху, задрожал как осиновый лист. Но и у директора, хотя в руках ружье было, душа, видно, в пятки ушла.

— Чего делать-то? — спросил я.

— Вяжи этого негодяя! — приказал директор.

На счастье, в доме оказалась веревка, отец на этой веревке козу сюда вел; связал я Фусилану руки честь честью. Когда завязал последний узел, директор мне говорит:

— Подай-ка подложное письмо!

Я подал, вернее, в карман ему сунул, потому как он все еще держал Фусилана под прицелом, ружья не выпускал из рук. Мне показалось, что это уж вроде бы и ни к чему.

— И долго вы собираетесь в покупателя этого целиться?

— Сам не знаю, — сказал директор.

— Так опустите ружье.

— Да хорошо ли он связан?

— Для нас-то хорошо.

Директор решился наконец и опустил ружье. Стал он Фусилана расспрашивать, но тот ни на один вопрос не ответил.

— Должно быть, в школе плохо учился, — вставил я.

Фусилану это показалось больней, чем веревки, перетянувшие руки, он так и сверкнул глазами в мою сторону и даже плюнул, но в меня не попал.

— Погодите, вот я вам сейчас мишень повешу! — сказал я.