Абандон 2

— Ложись на пол, — едва слышно прошептал я Соне на ухо, — и не двигайся.

— Арти но…

Я закрыл ей рот указательным пальцем.

Хорошо хоть Соня не стала упрямиться и, недовольно нахмурившись, опустилась на пол. Я помог ей лечь так, чтобы не попасть в большую лужу крови.

И тут же прыгнул ко входу. Кто-то снаружи уже отпирал замок. Я посмотрел на потолок, потом подпрыгнул, и завис, упершись руками и ногами в стены.

К счастью, снаружи была ночь, и буря, судя по всему, стихла. «Араб» посветил внутрь ярким фонариком. Увидел лежащую на полу Соню и, осклабившись, прицелился в неё из пистолета.

Я спрыгнул вниз, выхватывая пистолет, но тут же выпрямился. Раньше, чем «араб» успел открыть рот, я стукнул его по черепу рукояткой его же оружия. Каким-то образом я знал, куда именно нужно быть, чтобы он отключился, но остался в живых.

Я затащил «араба» внутрь и закрыл дверь контейнера.

— Арти? — спросила Соня, подняв голову, — что происходит?

— Всё в порядке, — ответил я, — не поднимайся и не двигайся. Я освобождаю нас.

Живой человек оказался намного, намного вкуснее, чем пусть и свежий, но всё-таки труп. Ощущения были значительно ярче. И я продолжал «закачивать» в себя чужую «неструктурированную информацию».

Я не знал, можно ли сразу пить такое количество крови. Бывает ли у таких, как я пресыщение? Если да, чем это грозит? У меня не было ответа на эти вопросы, как больше не было и Патрика, который мог бы прояснить некоторые моменты. Поэтому я решил не рисковать.

Нащупав нож в кармане тактических брюк «араба», я достал его, разложил лезвие, и аккуратно ввёл ему между рёбер. Он дёрнулся несколько раз и затих.

Кажется, настоящий я, всё ещё пребывавший в недрах того существа, которым я стал, в этот момент съежился от ужаса. Но я не стал его беспокоить. Сначала нужно было спастись.

Снова шаги у входа. В этот раз куда более осторожные. Уверен, обычный человек их не смог бы расслышать. Но я словно научился видеть сквозь стены.

Приближались трое. Опытные воины, судя по поведению. Двое встали по сторонам от входа.

В этот раз я не стал повторять трюк с зависанием под потолком. Был риск, что они сразу начнут стрелять, едва увидят, что Соня освободилась, а я не мог этого допустить.

Я занял позицию по центру, присел, снял пистолет с предохранителя (откуда-то я знал, как это сделать, хотя модель была мне не знакома) и прицелился.

Третий открыл дверь и отступил под её защиту. Я не двигался. Соня глядела в сторону распахнутого входа, но, к счастью, молчала.

Потом появилась рука и посветила внутрь очень ярким фонариком. Мои глаза адаптировались к свету гораздо быстрее, чем в обычном состоянии, но всё равно недостаточно быстро. На пару секунд я ослеп. Поэтому ориентировался исключительно на звук.

Ушами я «видел» как боевик заглянул внутрь — это читалось по шороху его камуфляжа и едва заметному скрипу подошв его ботинок.

Я выстрелил ему в плечо — той руки, которым он удерживал пистолет. Попал. Боевика отбросило в сторону.

Теперь мешкать было нельзя.

Я рванул вперёд, резко ударив по створкам дверей. Удачно: те, кто спрятались за ними, не успели сориентироваться.

Только после этого я пригляделся. Двое нападавших были мне незнакомы. А третьим, который тряс головой, пытаясь прийти в себя после удара, был «европеец».

Идентифицировав врагов, я двумя выстрелами уложил «лишних» боевиков. После чего приблизился к лежащему на земле «европейцу». Его оружие валялось рядом, никаких шансов дотянуться до него он не имел.

— Нет! — он попытался закрыться рукой, — постой. Мы наградим! Щедро!

Я целился в него из оружия, чтобы не допустить попытки бегства.

— Ты не представляешь наших возможностей! Помоги нам — и мы отплатим! Нам доступны такие вещи, которые…

Я рванул вперёд, больше не сдерживаясь. Мир словно застыл. Я не собирался выпивать его досуха — но мне очень хотелось испытать ещё раз ощущение поглощаемой «неструктурированной информации». Похоже, я входил во вкус своего нового положения. А ещё — нужно было узнать, что это за шустрые ребята вообще. Уверен, что обыкновенный допрос бы ничего не дал.

Когда мои зубы впились в его шею, я ещё успел ощутить безграничное удивление, которое исходило от него.

А потом… потом было всё совсем по-другому. Так я постиг важную мудрость ночного народа: не стоит пить кого попало.

«Европеец», судя по моим ощущениям, оказался серийным маньяком. Он питался чужой болью, почти как мы — кровью. Только в его пристрастии не было метафизического измерения: ему это просто нравилось. А ещё он был очень полезен для всякого очень чёрного колдовства. По крайней мере, он сам воспринимал это как нечто сверхъестественное.

Выходит, за нами гнались не из-за нового сердца, а из-за старой книги, о которой Патрик или не знал, или не посчитал её возможной целью. А его послание через колдуна или не дошло до адресата, или было истолковано превратно.

Что ж. По крайней мере, теперь понятно, откуда они с самого начала знали об участии ночного народа в этой операции.

Я успел обдумать всё это, пока срыгивал выпитую кровь, прямо на грудь ещё бьющегося в конвульсиях «европейца».