Аарон

"Знаю", — раньше огрызнулась бы она в ответ. Теперь промолчала — видела, какими напряженными сделались после Магии ее провожатые, и это ей о многом сказало. А незнакомец все продолжал сверлить ее своими непонятными глазами — взгляд жесткий, губы сжаты в полоску, от переносицы ко рту по щекам морщины. Волосы короткие, почти "под ноль" — и не поймешь, то ли белые, то ли совершенно седые, — над ухом кривой, как от когтей, шрам. Крепкий мужик, резкий, рослый. Опасный до колик.

"А ведь он совсем не урод, — подумалось ей отстраненно, — он просто устал. Просто слишком злой, слишком давно одинокий и постоянно дерется, чтобы выжить". Каким образом она все это поняла — неизвестно. Вероятно по движениям его фигуры — не такой складной, как у остальных, но высокой, точной в своих движениях, ладно смазанной, как пружина фирменного раскладного ножа. Ни одного лишнего взмаха рук, ни одного непродуманного поворота головы и вечно пружинистые колени.

"Он, как хамелеон, видит все и всех сразу".

— Слушайте, не ожидал! Нет, совсем не ожидал, — он уже обнял каждого, но все равно смотрел на них с редкой для его лица радостью. — Вы какими судьбами здесь? Ведь не в рекруты ко мне?

— Нет, — редкий момент — улыбнулся Декстер. — Мы, Бойди, "проездом".

— Миссия, — пояснил Канн.

— Миссия, блин… Чего вы каждый месяц на такие "миссии" не ходите? Все бы мне, старине, здесь так скучно не было!

Наверняка Уоррен в обычной жизни многословен не был, но тут его почти несло.

— А то ведь сижу тут, сукин кот, один совсем! Воюю хер знает зачем, давно бы помереть, да вот все чего‑то жалко. А если бы гости почаще, так и смысл бы появился.

Шутил — балагурил, сжег запас "ласковостей" и приветствий и вдруг сделался жестким.

— Так что за миссия у вас? Расскажите.

— Дойти нам нужно кое — куда.

— Здесь, в лесу?

— Да.

И Канн вытащил из внутреннего кармана заранее приготовленную карту.

— Дерьмо дело, дерьмо дело, — повторял Уоррен и хмурился. — Не дойдем туда. Мимо "разлома" маршрут. Все поляжем.

— А не мимо "разлома" пройти можно? Если в обход?

— Можно. Теоретически. Путь выйдет длиннее, а смысла меньше — все равно придется драться, как проклятым. А что там, в этой точке?

И он взглянул на стратега своими странными, прозрачными, как горный ледник, глазами.

— Портал.

— Куда?

— На "B2Z".

— Что за "B2Z" такой?

— Секретный Дрейков уровень.

— Б№я, знал бы, так давно ушел бы.

— Не смог бы. Только по пропускам.

— Эх, ребята, еще один прихватить для меня не могли?

"Не могли, — выражали сожаление глаза его коллег. — Извини, не могли".

И Райна задалась вопросом — "а почему не могли?".

— Кто он такой? Что делает здесь?

Двинулись в сторону лагеря; Канн снова шагал рядом. Райна спросила почти шепотом, но Аарон услышал:

— Длинная история. Потом.

Никто не желал отвлекаться — не теперь, когда за обстановкой вокруг приходилось следить во все глаза. У каждого в руках мечи или ножи, у Декстера небольшая секира, нашедшаяся в ржавом сейфе Бойда.

Шагали быстро, но тихо — отряд напоминал крадущихся хищников.

"А кто враг"? Райне хотелось и не хотелось увидеть его — от одной лишь мысли о чем‑то невидимом, но смертоносном ее позвоночник сковывал холод.

Тот же вопрос, что мучил и Райну, озвучил Баал:

— А что за "разлом" такой? Кто оттуда лезет?

— Да хер бы знал, — просто и в то же время зло отозвался Уоррен. — Если бы я понял. Не первый год с ними бьюсь, а так и не понял, "что они такое". То звери, то какие‑то мутанты, то птицы, то выглядят, как пауки. Будто создатель у них идиот с извращенной фантазией — мудло, а не создатель.

— А сам разлом как выглядит?

Лес с каждым шагом все приближался, и входить в него не хотелось.

— Я тоже не видел — мы ни разу не смогли подойти вплотную. Их оттуда лезет такое количество, что и сотне бойцов не справиться. А у меня столько людей нет. Разлом… Что б он провалился — этот разлом. Не знаю…

Бойд зорко всматривался в лес — прислушивался, даже принюхивался. Когда временно успокоился, продолжил:

— Разлом этот тоже Дрейк создал, я так думаю — назло мне. Чтобы было с кем воевать. Открыл не то дыру в пространстве, не то врата в какой‑то мир, а я разгребай это дерьмо. Ни подобраться, ни поубивать всех, ни толком защититься — нечем. Мы же тут отрезаны от мира.

— А трупы закапываете? Сами гниют?

— Смешно, что ты спросил, — предводитель их маленькой группы весело взглянул на соседа, — исчезают они — трупы. Если бы оставались, тут бы весь лес был завален падалью — по горам из тлена лазили бы. А то — нет, куда деваются, не знаю, но все, что убито и уже не шевелится, пропадает через час или два. Как ни бывало. Растворяется, сучье.

Он матерился, как разжалованный с корабля и брошенный в порту пират. Не весельчак, не балагур — жесткий до крайности человек. Опасный человек.

— Лагерь наш охраняется — там стоят часовые. Все твари, что рассасываются по лесу, изредка натыкаются на него, хоть мы и находимся уже не в чаще, а на ее кромке. А уж в чаще…