Аарон

Последние секунды перед столкновением — три, два, один; кажется, киллер сказал что‑то похожее на "ненавижу этот переход". Точно перед тем, как морда вездехода со всего маха врезалась в острую бетонную по прочности стену — уступ, Райна зажмурилась и что было мочи завизжала.

— Дураки! Дураки! Предупреждать же надо!

Тишина была ей ответом. Ее трясло, ее корежило от пережитого шока, ее едва не вывернуло наизнанку от паники. Блевотина прямо в маске — разве здорово?

А по обе стороны от Джетты, которая непонятным образом несколько секунд назад не встретила на пути никакой преграды, теперь плыл совершенно другой пейзаж — другой настолько, что Райна, приглядевшись, резко оборвала громогласный поток обвинений. И глазам своим не поверила — только что было поле, сумерки, синеватый воздух и сырая трава на обочине, а теперь… Теперь их окружали пустота и мрак — так ей поначалу показалось.

Она напрягла глаза, и один шок сменился на другой — нет, не пустота: каменистая равнина, черное небо над головой. Небо? Или его отсутствие? Теперь через лобовое стекло перед водителем не виднелось ничего, кроме пустынного пейзажа до горизонта. Другая планета? Другой Уровень? Где они?

— Площадка, — неизвестно кому пояснил Аарон и посмотрел на датчики. — У нас в запасе сорок минут. Гони.

— Гоню, — ровно отозвался водитель. — Быстрее здесь не выйдет.

Экран маски вдруг начал показывать другие символы — что‑то пошло на убыль. Кислород? Только не это; Райна вцепилась в подлокотник справа — ей почему‑то стало очень страшно.

Поверхность этого места напоминала пустошь до начала времен — здесь не было ничего, совсем ничего. Ни травы, ни строений, ни даже холмов — лишь темная россыпь разнокалиберного гравия, насколько хватало глаз.

"Где мы?" Даже если бы она задала этот вопрос вслух, ее горло спер бы спазм. "В нигде", — ответила она самой себе. "Мы в нигде".

Тихий писк приборов, шорох шин, пробивающийся в наушники, тряска жесткого сиденья; мужские голоса отдавали металлом.

— Восемьдесят семь километров до точки. Скорость нормальная. Все четыре датчика пока в норме.

Тряска. Тряска. Тряска. Их вездеход дрожал, рыхля колесами жесткую поверхность — из‑под шин, судя по звуку, летела бетонная крошка.

— Джетта, держись.

Напряженные лица, дрожание корпуса, отсутствие фраз, странная, как будто ненастоящая, темнота за окном — так прошло еще десять минут; нездорово мигала оранжевой лампочкой кислородная маска. Какое‑то время Райна вглядывалась в зловещий пустынный пейзаж и ей вдруг показалась, что сбоку от того места в нескольких километрах правее прямо на глазах образовался и исчез целый город — секунда, и мираж рассеялся. Она бредит? Ведь только что вдалеке высились многоэтажки?

— Что это было?

Думала, не ответят снова — ответили; в наушниках раздался напряженный голос ассасина.

— То, что ты видела. Город. Создался и исчез. Здесь время течет иначе.

— Угу, и потому это место называется "строительной площадкой".

Они почему‑то говорили с ней. Не то волновались, не то старались ее отвлечь — Райне бы порадоваться общению, однако ей отчего‑то еще страшнее.

— Семьдесят километров до точки. Здесь сверни правее. Теперь чуть левее — там будет лог. Не зацепи булыжник.

— Секунду назад его там не было.

— В том‑то и задница — тут невозможно предположить формирование ландшафта. А я ведь изучил все карты.

Изучил карты? Аарон?

Создатель, а что было бы, если бы она не послушала совета Информатора и наняла одного из тех "лохов", которые представлялись ей первоклассными стратегами, а на деле понятия не имели, куда идти?

Канн, видимо, знал, что делал. Они все знали.

С другими бы она точно доехала только до соседних кустов.

— Шестьдесят пять километров до точки. Шестьдесят.

"Пятьдесят. Сорок шесть… Сорок один".

Черт, скорее бы — ей совершенно не нравилось то, что она видела. Там снаружи что‑то творилось: то и дело будто бы из ниоткуда возникали вдруг объекты — горы, лога, долины — выплывало, словно из другой реальности, солнце — выплывало, и тут же заходило. За секунду вспыхивали и исчезали голубые клочки неба, и все тут же вновь погружалось во мрак. Здесь было не просто страшно, здесь было по — настоящему жутко.

Через минуту один из приборов на панели издал неприятный писк.

— Начала портиться поверхность корпуса, — констатировал водитель, — Джетту разъедает.

— Главное, ось и колеса.

От сказанного Райну пробрал озноб, и она едва соображая, что делает, схватила за жесткий рукав куртки соседа:

— Меня тоже разъест? Мои руки, мое тело?

— Не дрейфь.

Сказано жестко, почти грубо; а ее сердце стучало так, будто до него уже добрался коррозийный воздух чужой поверхности.

— Я не хочу… чтобы разъело, я боюсь.

— Не…

Ассасин не закончил фразу — в этот момент раздался громкий хлопок, и вездеход дрогнул.

— Б%ь, потеряли первое колесо. Главное, ось.

Баал ударил по рулю.

— Гони! — приказал Аарон. — Еще двадцать три километра.

— Я гоню. Но больше не гонится.

Джип трясся и покачивался; что‑то однозначно происходило с его корпусом — он щелкал и потрескивал.

"Как будто шелушился", — от такого сравнения волосы на затылке вставали дыбом.