аа

– Не коп я! Это не мое звенело!

Из громкоговорителя раздается:

– Хотите играться в героя под прикрытием? Мы вас прикроем.

В комнате раздается смех второго доктора.

На одной из тянущихся ко мне рук не достает пальца. Мои часы с микрофоном заляпаны маслом. Звенит звонок, слева распахивается дверь, и входят еще восемь зомби. Вот‑вот они уже смогут взобраться друг на друга и влезть на приподнятый овал.

– Вы ошибаетесь! – восклицаю я. – Я не коп! Мне хочется трахнуть зомби!

Я обильно потею, пот блестит у меня на груди, на руках, и так уже влажных от смеси розового масла и слюны зомби. Звенит звонок, дверь слева распахивается, и я не успеваю сосчитать, сколько новых зомби появилось в комнате, как три руки хватают меня за ногу и стаскивают вниз, в гущу голых мертвецов.

– Что же, докажите, – предлагают мне из громкоговорителя.

Я уже не вижу потолочного окна из‑за мешанины слюнявых подбородков. Темно. Нечем дышать. Я извиваюсь под чужими мертвыми грудями, ногами, бедрами. Зомби наваливаются на меня всем весом, под их тяжестью я уже не различаю, где голая кожа, скользкие соски и твердые намордники.

Пометка для статьи: под грудой двадцати с лишним скользких обнаженных зомби кислорода нет.

И еще: на вкус зомби похожи на подгоревшую жареную картошку.

Только бы редактору хватило ума не бросать эту затею. Только бы моя жена сумела опознать меня по останкам, когда их куда‑нибудь вышвырнут. Только бы мое имя запомнили, как героя, пытавшегося раскрыть правду ради блага человечества – когда все это всплывет наружу…

«Успех требует жертв».

Я раздавлен, тошнит, тону… как вдруг удивительно твердая и теплая рука выдергивает меня к свету. Перекрывая рев и стоны, женский голос говорит мне в ухо:

– За золотой дверью есть еще один длинный коридор, а там – несколько докторов, которые с легкостью вас поймают и убьют, если часы и впрямь окажутся диктофоном. Вы правда коп?

Я выбираюсь из‑под кучи‑малы обнаженных, масленых зомби; моя спасительница возвышается надо мной – в очках, как у кинозвезды, и в наморднике. Это та самая миниатюрная спортивная блондинка, которую впустили вместе с мышью.

– Помогите мне! – Я хватаю ее руки, но хватка слабеет – обнаженные мертвецы оттаскивают меня за ноги.

Блондинка помогает мне подняться и, утыкаясь намордником в шею, шепчет:

– Я работаю под прикрытием, чтобы разоблачить этот бич человечества. Вы даже не представляете, какая у меня роскошная история, кучу премий получу!

Пометка для статьи: даже густо пропитанный розами воздух кажется свежим для того, кто едва не утонул под обнаженными телами.

Я улыбаюсь своей спасительнице и спрашиваю:

– А вас, случайно, зовут не Нелли?

Она прижимается ко мне.

– Не глупите. За той дверью, откуда появляются девушки, стоят клетки для зомби, но сейчас они почти все здесь. Если получится, там дальше есть вентиляционная труба, по которой можно пробраться туда, где я оставила машину. Самой мне слишком высоко, но с вашей помощью мы сможем вылезти. А ваши аудиозаписи придадут моим откровениям достоверности. – И добавляет: – Но пока что обращайтесь со мной как с зомби, ну, знаете, отталкивайте и бегите, или можете слегка шлепать, но не увлекайтесь, пока мы не окажемся рядом с выходом. Потом позвоните своему напарнику, а я редактору позвоню.

Я киваю и подсаживаю ее на ближайший к выходу прямоугольник, отпихивая прочь другие неупокоенные тела. На полу после кучи‑малы остались темные очки. Зомби таращатся на меня, тянут смазанные маслом руки. Мертвые стеклянные глаза как будто умоляют, чтобы я написал об этой несправедливости, рассказал об этом ужасе, опубликовал свой призовой репортаж и стал героем, мужественным журналистом, спасшим всех невинных женщин мира от чудовищной судьбы.

Звенит звонок, слева распахивается дверь, и входят еще пять зомби. В отражении под потолком вся комната набита обнаженными, лоснящимися от масла женщинами, то и дело натыкающимися на геометрические фигуры.

На прямоугольном островке у дальней стены стоим только мы с блондинкой. Играя свою роль, она наваливается на меня, шарит руками. Я загораживаюсь, отпихиваю ее голову в сторону, и замечаю, что на пальцах у нее нет ни единого ногтя.

– Эй, ты, ну покажи, что ты мужик! – доносится из громкоговорителя. – Наконец‑то ты завелся! Так сказать, готов.

Звенит звонок, слева распахивается дверь, и блондинка говорит:

– Теперь, наверное, наш единственный шанс, пока они не поняли, что мы притворяемся, и не заперли дверь. Перепрыгни над толпой и беги к выходу.

Но я хватаю ее за запястье, не давая двинуться.

– С ума сошел? В другой раз я тебя не спасу!

Она вырывается, но я придерживаю ее за руку, делаю вид, будто закашлялся, и зубами вытаскиваю из часов‑диктофона карту памяти, а сами часы бросаю в сливное отверстие. Они проскальзывают между прутьями решетки и исчезают в стоке.

– Даже не знаю, – говорю я, разворачиваю ее задом и нагибаю так, что передо мной оказываются две круглые, как арбузики, ягодицы.

– Что ты делаешь? – шипит она. – Прекрати!

– Кажется, я сумею выбраться отсюда и другим способом, – говорю я.