аа

Спрашиваю, сколько существует других подобных заведений.

Он уверяет, что мне понравится.

Доктор выходит, а за мной приходят двое в белых халатах. Мы идем по длинному коридору в пастельных тонах. Санитары игнорируют мои расспросы о часах работы и оплате. Вместо этого интересуются, какой пакет я выбрал.

– «Максимум разнообразия, максимум количества», – говорю я.

Тот, что справа, предлагает в следующий раз заказывать что‑нибудь особенное, скажем, «Тысяча и одно объятие» или «Выше радуги». Объясняет:

– Девушек так раскрасили, что похоже на интерактивный художественный музей.

Вопросы для статьи: «Персонализация извращения. Оправдывает ли она отклонение от нормы? Способствует ли его распространению? Привлекает больше последователей?»

Мы подходим к розовой двери. Санитар по левую руку от меня признается, что больше не получает удовольствия от секса с живыми женщинами. Его напарник согласно кивает. Провожающие останавливаются, дверь передо мной распахивается, и другой врач приглашает меня пройти в комнату с запертыми шкафчиками вдоль стен. Этот доктор крупнее, чем первый, волосы у него темнее. Похож на продавца из продуктовой лавки возле дома.

– Здравствуйте, здравствуйте, – говорит он. – Личные вещи оставьте в этой комнате, а когда будете готовы, идите в игровую – вон в ту дальнюю дверь.

– Можно часы оставить? Чтобы за временем следить?

– Мы этого не рекомендуем, – отвечает он. – Девушки любят все хватать. Наблюдающие за вашим состоянием врачи сообщат вам, сколько остается времени.

– Это подарок жены, – говорю я. Руки у меня вспотели. – Никогда их не снимаю.

Доктор пожимает плечами.

– Решайте сами. Но мы не несем ответственности за поломки. А если вы повредите кого‑то из девушек, лишитесь залога.

Спрашиваю, часто ли девушки получают повреждения.

Слышу в ответ, что у заведения есть запас на замену.

Убираю свою одежду в сверкающий чистотой шкафчик.

– Для начала выпустим одну девушку. В течение пяти минут можете развлекаться с ней, как хотите. Затем через каждые несколько минут будем выпускать еще по две. Они будут входить по звонку. За тридцать минут у вас в комнате появится от десяти до двенадцати девушек, но не забывайте, что можете попросить сколько угодно. В потолке, у наблюдательного окошка, встроен микрофон, работающий в обе стороны. Но говорите громче. В компании с пятью девушками уже плохо слышно – стонут. Лучше всего показать, сколько вам еще нужно, на пальцах. – И, хмыкнув, добавляет: – На мой вкус, пятеро – самое то, если не хотите потерять контроль.

Еще один доктор – крупный, с веснушками – сует голову в дверь и говорит, что все готовы. Предлагает в следующий раз попробовать Лохматую красотку.

– Нигде не выбрито!

И, выразительно присвистнув, исчезает.

– На что это похоже? – спрашиваю я. Мне нужно опросить о личных впечатлениях как можно больше народу – для статьи.

Доктор, присматривающий за тем, как я раздеваюсь, говорит:

– В юности, на озере, мне нравилось лечь на отмели и, зарывшись руками и ногами поглубже в песок, смотреть на берег – на загорающих там подруг моей сестры. Вот что‑то подобное, только без воды.

Пометка для статьи: добавляет ли человеку бесстыдства организация секса с зомби?

– А сколько человек здесь работает?

Я уже совсем раздет, лишь часы с микрофоном на руке остались.

– Даже не знаю… – отвечает доктор. – Может, около пятнадцати специалистов‑медиков. Человек двадцать помощников, уборщиков, все такое. И девушек, скажем, от шестидесяти до семидесяти. – И с ухмылкой добавляет: – Но это для нас не предел.

Больше всего Нелли Блай встревожило присутствие здравомыслящих женщин в этом убежище безумных. Одна из пациенток утверждала, что сюда ее поместил ревнивый муж, который принял отказ исполнять его ночные капризы за доказательство измены. Другая настаивала, что была заключена своим семейством, дабы оградить от разборок по поводу наследства. Остальных же сочли психически невменяемыми из‑за наличия у них черт характера, одобряемых в мужском обществе, но неприемлемых в женском. Напористость. Нежелание признавать авторитеты. Самостоятельность. Отец мог бы поместить в приют мою сестру за флирт с почтальоном из бедных кварталов города. А я мог бы оставить в психбольнице свою жену, дабы оградить себя от неизбежных обвинений, которые возникнут после огласки данной истории.

Игровая размером с половину баскетбольного поля, стены в ней обиты мягким материалом того же кремового цвета, что и коридор. Крупные геометрические фигуры высотой в половину человеческого роста разбивают скучную монотонность чистейшего пола. Удлиненные овалы. Круги. Прямоугольники. Словно попал внутрь гигантского белого поля для мини‑гольфа. В центре комнаты – зарешеченное сливное отверстие.