А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Еще несколько специальных акцентов мы вынуждены сделать на самόм понятии «романтизм» с целью прояснения нашей позиции в плане связи в нем персонального и идеологического. Романтическое рождается на основе субъективного миропереживания, и в этом смысле его литературные, этико-эстетические и другие позиции – вторичны. Хотя и существует мнение о том, что романтизм может быть адекватно понят только как общее, а не как биография его отдельных представителей, мы полагаем, что эти два плана с необходимостью должны сопрягаться и интегрироваться. Напомним, что уже сами романтики разрабатывали концепцию особой личности, энтузиаста, противопоставляя ее филистерскому миру. В этом отразился и отчетливый тип нового самосознания, непрерывно рефлектирующая личность, чья рефлексия определяется рамками особых чувственных понятий и логических образов. Традиционное неприятие условий актуального социального мира, которое может склониться и к нигилизму, и к апатии, в романтизме переходит в систему как художественного творчества – творчества чаемого мира, так и в самотворчество, в постоянную внутреннюю работу, интеллектуально-чувственное «кипение». Хомякова (и не только его) можно назвать «романтиком» по типу личности. Уточняя характеристику, добавим, что он – христианский романтик. Истоки этого умонастроения лежат в его детстве. Достаточно привести такой красноречивый факт: оказавшись в семилетнем возрасте в Петербурге, мальчик воспринял город как языческий, взяв на себя миссию быть в нем не менее как христианским мучеником за православную веру. Имея за плечами физико-математический факультет Московского императорского университета, Хомяков с 1823 года находился на военной службе, все тонкости военного искусства кавалерийского офицера были усвоены им вполне и органично. Он обладал физической выносливостью и храбростью спартанского воина. В то же время Хомяков обладал качествами воина христианского: он никогда не разил бегущего врага, но только воинственно поднимал над ним свою саблю. Сослуживцы Хомякова оценивали его храбрость как «холодную» и «доблестную»[1536]. По совокупности своих талантов он напоминал гениев Ренессанса: богослов, философ, поэт, историк, лингвист, аграрный деятель, изобретатель, воин – и это далеко не полный перечень, свидетельствующий о всесторонней личной одаренности. Его роднила с Байроном любовь к Греции, стремление увидеть ее независимой. «Опоздав» к сражению при Ватерлоо, одиннадцатилетний Хомяков решил «бунтовать славян», а в 17 лет он пытался бежать из дома на помощь восставшим грекам. И он же выразил несогласие декабристским намерениям установления конституционной власти насильственным путем, поскольку полагал, что воинство, из народа и для защиты народа созданное, не может служить политическим интересам какой-либо из общественных групп.

Его философствование неотделимо от личностных характеристик, субъективного этоса: все его промахи и достоинства органично принадлежат его живой натуре. Парадоксально, но российские западники и славянофилы одинаково имели истоком своих историософских, культурных и религиозных концепций Европу, и мыслили и чувствовали по европейскому образцу, естественно окрашенному и у тех, и у других национальным колоритом. «От Шеллинга и Германии к России и православию – таков “царский путь” русской мысли», – замечал Г. П. Федотов[1537]. Он также полагал, что со времен декабристов в России освободительные идеи усваиваются и развиваются людьми, оказавшимися в стороне от реальной власти и государственной деятельности. Это привело к такому результату, что они не имели практических программ, а только общую «идеологию». Несмотря на то, что после взращивания с 30-х годов ХIХ века в «теплицах немецкой философии» они проходили искус экономических и естественных наук, их источник неизменно был – в духовном плане – западный. И славянофильство этот публицист и философ эмиграции считал лишь видимым исключением: «При ближайшем рассмотрении оказывается, что источник его свободолюбия все в той же Германии, а русское прошлое ему плохо известно; русские учреждения (земский собор, община) идеализированы и имеют мало общего с действительностью»[1538].

Федотов идет дальше в критике славянофильства, заявляя, что, пустив корни в России, оно скоро утратило либеральное содержание и даже взошло на трон в лице Александра III и Победоносцева, т. е. это был реакционный тупик. При всей относительной правомерности данного рассуждения, мы не можем принять его вполне. Действительно, мы часто умнеем, глядя на Европу, ее достижения. Истинно и то, что идеология официальной народности весьма близка славянофильству. Однако верно и другое: в своей сущности славянофильство не изменяло себе и своим свободолюбивым, но христианским по духу устремлениям. Этот дух ярче всего и прежде всего выразился в жизни и творчестве А. С. Хомякова, которые еще ждут своего цельного, «континуального» изложения.