А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Без сомнения, великий русский читатель порадуется появлению проповедей на одном из наречий русского народа; но не грустная ли это радость? Не грустно ли подумать, что такое явление редкость; что слова доброго поучения никогда, или почти никогда, не облекаются в формы доступные, знакомые, близкие меньшей братии нашей; что оно как будто боится унизиться, спустившись до такой неблестящей среды? Всякий скажет, что этого быть не должно; отчего же оно есть?[1105]

В соотношении индивидуального и общественного (всеобщего) Хомяков делает акцент на индивидуальном, частном, что также дает основания связывать его мировоззрение с нерожденным еще течением персонализма. Индивидуализованная, частная жизнь становится условием и мерой преобразования общественной. «Действительно важна всякая частная жизнь, какой бы ни был круг ее действий, – замечает философ. <…> Оно (поучение) будет говорить всеми наречиями, со всеми сословиями, передавая истину и сообщая совет»[1106].

Социально-философская тематика в творчестве А. С. Хомякова. Восприимчивость к Другому, характерная для православной цивилизации, приобретает у Хомякова практический ракурс рассмотрения. В определенной мере речь идет о становлении солидаризированного общества, понимаемого в более широком аспекте, нежели простое сосуществование этно-национальных общностей. Применительно к восточным славянам объединительным основанием становления чувства коллективной культурной идентичности является общая религиозная традиция, благодаря которой проходит это чувство единения через века.

А. С. Хомяков подчеркивает, что истоком истории, ее целью является братство, а главным ее проклятием – отчуждение, разъединение, основанное на противоборстве в истории человечества двух начал – кушитства и иранства (одновременно – этапов истории, типов характера, народного нрава, принципов деятельности и т. д.). Подход Хомякова дает возможность провести интересные параллели с дальнейшей философской традицией. Так, анализ иранских и кушитских корней в греческой (и римской) религии дают основание для вывода о том, что задолго до Ф. Ницше А. С. Хомяков персонифицирует основные начала греческой культуры. Позже «иранское» начало будет названо аполлоновским, «кушитское» – дионисовским[1107].

Во многих рассуждениях, особенно историософского порядка, невольно замечаешь, что даже эмоциональный настрой А. С. Хомякова отражает те же переживания, которые испытывают и многие современники, задавая и мучаясь теми же самыми вопросами: «Что лучше, старая или новая Россия? Много ли поступило чуждых стихий в ее теперешнюю организацию? Приличны ли ей эти стихии?»[1108] Не менее актуальной темой размышлений является и разрыв между законом и правом: «<…> что прежде, как и теперь, – замечает Хомяков, – было постоянное несогласие между законом и жизнью, между учреждениями писаными и живыми правами народными. Тогда, как и теперь, закон был то лучше, то хуже обычая, и редко исполняемый, то портился, то исправлялся в приложении»[1109].

Есть отчего прийти в задумчивость, размышляя о причинах осторожного и одновременно настороженного отношения к России иностранцев, имеющего место и ныне.