А я тебя нет

Красноречие Брайана закончилось, только когда он проводил Элли до двери. Она сама избавила его от необходимости как-то действовать дальше.

— Спасибо за вечер, — она мягко улыбнулась, прикоснувшись к его плечу, и мимолетно погладила. — Все было здорово.

— Думаешь, все? — хмыкнул он. В глазах зажглись насмешливые искорки. — Мне кажется, были моменты очень так себе, но это можно исправить в другой раз. Сходим на днях куда-нибудь еще?

Пожалуй, такая честность немного оглушила. А еще прозвучала подкупающе мило. Элли пожала плечом и прикусила губу.

— Я не против.

Его взгляд метнулся к ее губам. Всего на долю секунды, но она заметила. Слишком рано, и слишком много всего произошло за вечер. Элли быстро отвернулась, отперла замок и шагнула в квартиру. Остановилась в проеме, придерживая дверь так, чтобы это не выглядело приглашением.

— Тогда до встречи?

Брайан отступил, сунул руки в карманы и коротко кивнул.

— До встречи, Заколдованная Элла. Я позвоню… Ну или сама звони, если будут идеи, куда сходить.

И он совершенно неожиданно наклонился, оставив на щеке теплый след от поцелуя. Мягкий и приятный. Элли обалдело проследила, как, переступая через ступеньки, Брайан быстро взбежал на тротуар, а спустя полминуты скрылся за поворотом. Подняв руку, она еще мгновение прижимала ее к щеке, пытаясь поймать какие-то внутренние вибрации. Но не поймала.

Все ощущения и воспоминания бумерангом вернулись в другое место: небольшое закрытое помещение, холодная раковина за спиной и нависающее горячее тело сверху. Аромат сандала и шалфея, и потемневшие карие глаза напротив. Изломленные в невеселой ухмылке губы.

И Элли осталась один на один со всем тем коктейлем из мыслей и эмоций, который стойко и уверенно везла с собой от самого «Чилли». У нее был хороший приятный Брайан, но его с пинка вытеснило из головы итальянское десятибалльное землетрясение.

— Эй, ты решила здесь поспать? — в сознание ворвался заговорщический шепот

Легкое облако полудремы разом слетело. Элли сдвинула брови.

— Отвали, Кристи, — она отмахнулась, но веки так и не разлепила. — Отличное место.

— Ночи не хватило? — фыркнула та.

О да. Ночи точно не хватило ни на что, но не рассказывать же об этом. Элли сильно потерла веки пальцами, перед глазами появились цветные пятна.

— Чем это таким интересным ты занималась? — продолжила сестра.

— Была на свидании, — Элли, наконец, посмотрела на нее, но сесть не попыталась.

Кристина стояла рядом у изголовья скамьи. В ответ ее глаза тут же округлились, и она рывком присела на корточки.

— Вот это новости! — она подвинулась ближе, втиснулась в расстояние между скамьей Элли и спинкой скамьи напротив. — И с кем? — шепот зазвучал громче.

Могла бы и покричать, что уж тут. Элли закатила глаза и подложила ладонь под щеку.

— С парнем.

— Острячка.

Удивляется так, будто только она здесь может с кем-то встречаться, готовиться к свадьбе, планировать будущее…

— Просто милый парень, — Элли повела плечом и посмотрела поверх ее головы. — Иди к родителям, пока они не прибежали сюда выяснять, что происходит.

— Не хочешь рассказать и им про свидание? — Кристина выгнула бровки.

— Я и тебе не хочу. Еще рано что-то говорить, мы виделись всего один раз.

— А лежишь ты здесь так, будто он отвел тебя в «красную комнату» и не выпускал до рассвета, — сестра оттолкнулась от коленей, резко поднялась и вышла из прохода. — Вы явно что-то скрываете, доктор Мейер, — с ухмылкой прошептала она и все-таки двинулась в сторону алтаря, где мама с папой, задрав головы, рассматривали витраж и перешептывались.

Элли вздохнула, веки снова отяжелели.

Пусть идет, и лучше бы она до конца репетиции вообще забыла обо всем. Память рыбки Дори иногда все-таки бывает кстати. Потому что, если сестра пристанет снова, придется как-то выкручиваться. Проще приплести свидание, которое на самом деле закончилось в целомудренные девять вечера, чем объяснять все остальное. Элли поморщилась. Хотя… что объяснять? Что она налетела на Хитклиффа, как последняя шизофреничка? Что он затолкал ее в туалет и произнес, пожалуй, самую длинную речь с момента их встречи? На мгновение даже показалось, что он выбрал туалет далеко не для этого. Еще один признак паранойи.

Возможно, он и сам это понял, когда отошел в другой конец помещения.

Его речь оглушила. Подняла в душе кислотную волну, которая обожгла все зажившие царапины и добралась даже до самых старых и темных. Вытянула всю копившуюся годами желчь и ярость, а потом… растворила их. Неожиданно и опустошающе. Будто канистру с ядом открыли и вылили. Когда Хитклифф закончил говорить, волна опала и ушла, оставив сосуд пустым. Огромный воздушный шар ненависти сдулся и упал на землю тряпкой.

И это опустошение заставило всю ночь бездумно пялиться в потолок.

Хитклифф сожалел и хотел все переиграть.

Смешно. Зачем?