A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Я, кажется, понял, что ты имеешь в виду…

— И что он имеет в виду? — хором спросили Джеймс и Сириус, явно оскорбленные тем, что только они вдвоем до сих пор не догадались что к чему.

— А повторный курс по Чарам был бы не лишним, — весело протянул Ремус. — Заклинание Подписи неизбежно учитывает характер своего хозяина. Это то же самое, что расписываться пером — ваш почерк вас выдаст. Только здесь используется волшебная палочка, но суть та же.

— Кажется, я начинаю понимать… В метке АВ можно найти, при желании, всю информацию про него самого? Характер, привычки, факультет и прочее?

— Не всю, но суть ты уловил. Скажем, мы сможем найти некий отпечаток, слепок характера и постараться вычислить его владельца.

— Но в Хогвартсе несколько сотен студентов! — воскликнул Питер.

— Хвост, я уверен, что никто из пуффендуйцев или когтевранцев на такое не способен. Первые слишком правильные и скромные, вторые — себе на уме. Их только учеба интересует да научные открытия. Гриффиндорцы тоже отпадают — никто из наших не катит на роль конкурентов. Да и зачем им воевать с собственным Домом? Значит, остаются змейки… — Блэк скривился.

— Твоя логика, Бродяга, слишком категорична.

— Лунатик прав, Сириус, — Джеймс задумчиво уставился на стену, будто собираясь разглядеть там имя АВ и полное досье на него. — Если он со Слизерина, мы бы уже вычислили его. Это кто-то, кого мы подозреваем меньше всего.

— Мы уже собирали данные на всех, Сохатый, и это ни к чему не привело.

— Да… Но в тот раз мы старались играть честно. Хотели показать этому весельчаку, что мародеры уделают кого угодно, и что ничто им не помешает. Мы не особо пытались выяснить его имя.

— То есть сейчас, когда мы пытаемся раскрыть его личность, это означает, что мы признали свое поражение? — Сириус выглядел оскорбленным до глубины души.

— Мерлин, Бродяга! — раздраженно воскликнул Люпин. — Дело не в дурацком споре “кто круче”, а в том…

— Расслабься, Лунатик. Мы давным-давно поняли, что ты — неисправимый зануда. Ты это доказал, когда тебя назначали префектом, — ухмыльнувшись, перебил его Сириус.

— Да ну вас! Я в библиотеку — поищу что-нибудь касательно расшифровки Подписывающего Заклинания.

— Беги, беги к своей ненаглядной когтевранке!

***

По пути в библиотеку Ремус невольно задумался о последних словах Блэка, брошенных ему вслед.

Если быть до конца честным, он не мог назвать Мэл своим другом. Она была всегда такой далекой и задумчивой, будто блуждала где-то глубоко внутри себя. И только рядом с Беатой, ее лицо оживало по-настоящему, будто бы слетала тщательно прилаженная маска. Серая сталь в ее глазах плавилась, приобретая теплый оттенок, во взгляде появлялись искры и что-то до боли искреннее. Ремус, впрочем, мог сказать то же самое и про себя: отстраненно вежливый с окружающими людьми, он оживал в компании своих лучших друзей, он начинал улыбаться и смеяться, и тепло это шло от самого сердца.

С Эмили Паркер он познакомился, где и следовало ожидать — в библиотеке. Они искали одну и ту же редкую книгу и здраво рассудили, что смогут ужиться вместе за одним столом. Девушка оказалась приятной собеседницей. Отрешенно холодная снаружи, она загоралась как спичка, стоило коснуться действительно интересующей ее темы. А таких тем у них с Ремусом нашлось на удивление много. Они общались вот уже на протяжении трех лет, и Люпин с удовольствием одалживал ей книги из своей коллекции, а она указывала ему на весьма любопытных авторов.

Часами сидя в библиотеке за одним столом, они могли совершенно безмолвно заниматься собственными делами, не чувствуя неловкости или напряжения от длительного молчания. Иногда они одновременно вскидывали головы, чтобы передать друг другу понравившийся им момент из прочитанного, и начинали весело смеяться, осознав, что сделали это в один и тот же момент.

Как человек может быть настолько разным? Колючим и язвительным с Блэком и теплым, согревающим с ним — с Люпиным?

Ремус резко остановился: мысли его явно начали сходить с правильного курса. Эмили Паркер была для него другом и только, но большего здесь быть просто не могло. Он знал это так же четко, как то, что полнолуние наступит через неделю.

На него внезапно налетел какой-то старшекурсник. Люпин пошатнулся, выходя из оцепенения. Старшекурсник собрался было уже бежать дальше, но Люпин схватил его за рукав:

— Эй! Что-то случилось? — уже мягче добавил он.

— Еще одно сообщение от АВ! — выпалил тот, и, вырвав рукав из пальцев Люпина, устремился вперед по коридору.

Снова? Так быстро, да еще и посреди бела дня — это не было похоже на их прошлогоднего конкурента.

Ремус ускорил шаг и почти бегом, перепрыгивая через ступеньки большой лестницы, направился к стене, где опять собралась толпа учеников и Филч во главе. Вне себя от ярости, смотритель безуспешно пытался стереть новую надпись и переливающуюся метку АВ под потолком, и одновременно разогнать всех студентов.

Ремус протолкнулся через толпу, завидев своих друзей, уже стоящих в кругу переговаривающихся учеников. Надпись была короче вчерашней и более резкой:

“Господа Мародеры!