A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Что-нибудь еще… важное? — Себастьян Нотт окинул их небрежным взглядом.

— Это все, — лучезарно улыбнулся Тони.

У Нотта полезли глаза на лоб.

— Все?!

— Совершенно верно.

— Мы собрались здесь исключительно для обсуждения какой-то там грязнокровки?

— Смотри глубже, Себастьян, — Эйвери сегодня явно вошел в раж. — Если грязнокровка обсуждается в нашем маленьком, но важном кругу, значит, она не какая-то. Значит, она кто-то.

Мальсибер смеялся живыми маслянистыми глазами, в то время как Люциус леденел с каждым новым словом.

— Действительно, — он вспорол воздух голосом, как ножом, — чем вызван столь удивительный интерес к этой девчонке, Тони? Ты чего-то не рассказал нам? Для чего ты держишь ее у себя в доме, для чего пытаешься отправить на Гонки? Уж не шпионка ли она? Можно ли доверять тебе, Тони?

Малфой начал говорить и замолчать уже не мог. Он понимал, что рискует, но это не имело никакого значения, потому что лицо Мальсибера вытягивалось с каждым новым вопросом все сильнее, и его рожа доставляла Люциусу практически физическое удовольствие.

— Я…

— Ты? — резко бросил Люциус, подначивая соперника.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Люциус! — Мальсибер вскочил. Его глаза полыхнули злостью, и Малфой подумал, что сейчас он вполне способен сделать что-нибудь страшное. Энтони давно перестал контролировать свои порывы жестокости.

— Ни к чему. Просто мы все немало удивлены происходящей беседой. Но раз уж мы приняли решение, не будем больше об этом.

Люциус вышел из кабинета первым, чувствуя, как взгляд Тони жжет ему спину.

Этого он ему не простит.

Следующий его выпад против Люциуса будет уже серьезным, и лучше бы успеть подготовиться к нему заранее.

Когда Малфой без слов ворвался к Эмили в ее, то есть, не совсем ее домик, она как раз одевалась после душа. Он не стал ждать положенное по этикету время, а просто зашел внутрь ванной комнаты и начал говорить, пока Эмили испуганно натягивала на себя истрепанное платье. Но это было напрасно — ее тело интересовало Малфоя не больше, чем беременная самка жука-скарабея.

— Сейчас ты отправишься на Гонки в Шервудский Лес. Это достаточно жуткое место. Палочка будет с тобой, но это едва ли спасет тебя от Пожирателей, чистокровных придурков и оборотней. Если хочешь выжить, я помогу тебе, но не смей высовываться за пределы леса. Если ты попробуешь сбежать, тебя загрызут. В этом весь смысл игры, Паркер. Они скажут тебе иное, но поверь, единственный способ выжить — не пытаться бежать. Как только ты подумаешь об этом, тебя сожрут заживо.

Эмили ошеломленно смотрела в ответ, силясь понять, о чем речь. Малфой почти не готовился, и его ложь была невесть какой, но в глазах Эмили засквозило понимание и страх. Значит, она ему поверила. Ей не стоило этого делать, но кому еще здесь она могла верить? Она ведь была нужна ему, а значит, он не мог врать в вопросах ее безопасности.

Люциус рассуждал так, и это работало. Хорошо.

Краем глаза он посмотрел на дымящийся котел в центральной комнате. У зелья был слабо-зеленый оттенок, угли под котлом едва тлели, и часть ингредиентов в маленьких запечатанных коробочках все еще лежала рядом.

Значит, зелье может быть еще не готово. А даже если бы и было, Малфою было нужно не только оно. Ему нужен был рецепт. Он не собирался находиться в зависимости у какой-то пусть и чрезвычайно умной и вызывающей уважение, но грязнокровки.

Эмили смотрела на тот же котел и явно думала то же, что и Малфой. Это зелье было гарантией ее безопасности. И она прекрасно понимала, что пока рецепт при ней, Люциус над ней не властен. Но как только он заполучит его…

Они встретились глазами.

Она попытается сбежать, — промелькнуло в голове у Люциуса.

Стоит ли мне пытаться сбежать? — подумала Эмили.

Это был ее шанс, который мог обернуться ее проклятием. Она может погибнуть, как ей предрекает Люциус. И тут она вспомнила, что случится с Ремусом, если ее не станет, а зелье останется недоваренным. Если бы только она смогла выбраться и сварить это зелье для Ремуса раньше, чем его настигнет стая Фенрира, дело было бы решено, но… Но какие у нее на самом деле шансы? И что если Малфой не лжет?

Эмили сглотнула, и ее лицо превратилось в каменную маску.

Нельзя думать о свободе, нельзя думать о побеге. Она будет действовать, как ей скажет Малфой, она не будет пытаться сбежать. Это исключено.

Люциус, наблюдая за переменами ее эмоций, только вздохнул про себя. Он смог ее убедить и обыграть. В очередной раз. Ему чертовски везло в последнее время, и это было плохим знаком.

Люциус отмел сомнения прочь, обхватил Эмили сильной рукой и трансгрессировал.

Первое, что Эмили услышала — чье-то поскуливание.

Она открыла глаза, которые отчаянно этому сопротивлялись, и сразу же напоролась взглядом на узкую высокую клетку с частыми прутьями. В ней свернулось что-то маленькое, отдаленно похожее на человеческую фигурку в рваном тряпье. Через мгновение она поняла, что это домовик в одежде. Очевидно, эльф получил свободу от предыдущих хозяев, но чистокровное общество ему этого не простило.