A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Сириус почувствовал дрожь, не сразу поняв, что это Охранное заклятье Малфой-мэнора начало раздуваться вокруг, распуская повсюду длинные невидимые щупальца. Он быстро оглянулся – поместье замигало окнами, захлопало дверьми, послышались испуганные и раздраженные крики – это охрана начала обыскивать кареты уезжающих господ, пытаясь найти нарушителя, посмевшего связать Люциуса прямо на похоронах отца.

— Удивительно, а ведь это ты сопли жевал и говорил, чтобы мы не трогали Люльчика в такое тяжелое для него время, — съязвил Сириус. Он отвернулся от поместья и подставил лицо ветру – тот бил ему в лицо, но это было приятное ощущение, ведь сейчас они возвращались домой, в Хогвартс.

— Это было до того, как в нашей гостиной повесилась третьекурсница.

Произнесенные слова разом поумерили веселье Блэка.

— Кстати говоря. Они травят нас зельем.

— Вот как?

— И угадай, кто его варит.

Джеймс выругался, даже не пытаясь строить предположений. Ну конечно же, Снейп!

— Сучье отродье, — прошептал он. – Ничего святого у этой мрази не осталось.

— А еще у них есть какие-то хреновы распространители и таинственный шпион, которого Малфой сегодня привел в поместье. Кажется, я даже видел парня, но разглядеть не смог.

— Если это зелье, — Джеймс пропустил все мимо ушей, — должно быть и противоядие, так?

— Они и об этом порассуждали. Сказали, что это зелье само по себе ядом не является, а значит… — Сириус многозначительно промолчал.

— А значит, мы в дерьме, — закончил Джеймс, и Блэку оставалось только кивнуть.

*

Малый приемный зал Малфой-мэнора казался почти точной копией слизеринской гостиной, отчего сразу становилось ясно, кто был основным спонсором факультета. Выполненный в оригинальном серебристо-зеленом стиле, щедро украшенный узорами из изумрудных камней, он был обезображен десятком гнилых пятен – лицами присутствующих.

Ни окон, ни каких-либо еще дверей – вытянутая прямоугольная зала с камином из белого камня, громоздкими, не зажженными сейчас люстрами и уходящим во тьму длинным узким столом. Над камином распростерлась огромная, во всю стену, мозаика – наследие средневековья и широких связей тогдашнего главы рода Малфоев в области искусства. Мозаика, словно бы зеркально, отражала залу, и Питеру на мгновение почудилось, что это на самом деле и есть зеркало. Однако задумка гениального мастера была такова, что в мозаике был с точностью до последнего камешка изображен весь зал и даже расплывчатые тени присутствующих. По центру мозаики возвышалась фигура человека, стоящего к смотрящим спиной, и его волосы отливали безупречно белым.

Все правильно. Во главе стола всегда должен быть Малфой.

Питер фыркнул. Наверняка, даже рассадка Пожирателей сейчас точь-в-точь отвечала изображению на мозаике. Сменились имена, но не фамилии, и некоторых должно было здорово возмущать то, что несмотря на заслуги, они все равно остаются в самом конце стола. И все это – только из-за дурацкой настенной картинки.

— Сюда, Питер, — тихо молвил Эйвери, аккуратно подталкивая Петтигрю к одному из стульев.

Питер постарался разглядеть своих новых «друзей», но половина из них скрывала лица под чудовищными серебряными масками и, кроме того, была закутана в непроницаемые черные плащи. Очевидно, что Питеру не доверяли, раз согласились на плотную маскировку в этой душной, без окон комнате. Подрагивающие язычки огня над тонкими стеблями свеч зловеще плясали на лицах тех, кто пожелал быть узнанным.

За спиной Питера шел Якоб Эйвери, и, совершенно неожиданно, Петтигрю почувствовал к нему зыбкое противоречивое чувство благодарности. Эйвери, так или иначе, был своим и не выказывал острой враждебности – только отвращение – по отношению к Питеру.

— Где Люциус? – Якоб удивленно оглядел комнату, но не заметил во главе стола знакомой белой шевелюры.

— Он должен был подготовить некие документы, — Мальсибер в черном смокинге, развалившись, сидел на стуле с зеленой подушкой и высокой спинкой. Он откровенно забавлялся, наблюдая за сжавшимся гриффиндорцем.

– И с тех пор прошло не менее получаса, — крайне недовольно поддержал его Даниэль Розье. – Этот день сложен для Люциуса, мы понимаем, но…

Но смерть близкого человека, пусть даже и отца, не являлась оправданием.

Взгляды сидящих людей, скрытых в полутьме, вцепились в Питера. Им было нечего делать в ожидании Малфоя, а оттого Петтигрю казался вкусным кратковременным развлечением. Питер продолжал стоять не шелохнувшись, ожидая указаний Эйвери, но тот позволил себе помедлить, чтобы в полной мере насладиться безмолвным унижением старого врага.

Дверь в комнату распахнулась до неприличия резко и широко, и свет, не найдя преграды, облил сидящих за столом Пожирателей желтым и оранжевым. Они сразу завозились, поплотнее запахиваясь в мантии и плащи, и заворчали, как потревоженные вампиры. Питер успел выхватить несколько знакомых лиц, прежде чем чужая массивная фигура загородила дверной проем.

— Люциус был найден оглушенным в своем кабинете, — произнес хмурый голос. — Вещи не тронуты, сейф не взломан, но, возможно, недоброжелатели похитили что-то, о чем мы еще не знаем.