A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

Ева Кавендиш: http://vk.com/wall-72499916_215

========== Глава XXI: Ночь Перевертышей. Часть Вторая: Утро ==========

Больничное крыло, утро после полнолуния

Для Ремуса самым любимым после полнолуния было просыпаться. Просто просыпаться.

Несмотря на дикую боль в изломанных порой костях, на многочисленные порезы, доходящие до абсурда кровопотери и разбитые физиономии друзей, неудачно попавшихся под руку, вернее лапу, Люпину, утро было самым лучшим событием после полнолуния. Даже если Ремус успевал натворить дел в период своего безумства, просыпаясь утром, он знал, что у него хотя бы есть шанс исправить содеянное. Это утро не было исключением.

Солнце заглянуло в окно, коварно пробралось своими длинными теплыми лучами за занавеску и ткнуло Ремуса прямо в глаз. Люпин попытался повернуть голову, но коварное светило упорно продолжало обливать юношу утренним светом, всеми силами выдергивая его из оков сна. Ремус глубоко вздохнул, с удивлением обнаружил свои ребра относительно целыми и наконец проснулся.

События прошедшей ночи всплывали в голове Люпина, как вареные пельмени — неохотно и вяло. Вот Эмили стоит совсем рядом с ним, вот она уходит, потом он чувствует, как начинает превращаться, открывается дверь, мелькает свет факела, чье-то испуганное лицо и… и дальше ничего. Ремус не помнил совершенно ничего. Радоваться этому или нет он не знал, но порой ему нравилось находиться в сладком неведении как можно дольше.

Он вздохнул еще раз, попытался пошевелиться и неодобрительно крякнул. В очередной раз мадам Помфри замотала его бинтами так, что Люпин стал похож на мумию-доходягу. Судя по крепости связывания, лекарша была искренне уверена, что Люпин рассыплется на части, не привяжи она его части тела друг к другу. Его медленные, сонные еще размышления прервал недовольный и до боли знакомый голос.

— Ремус Джон Люпин, — сказал этот голос с легкой хрипотцой и сделал паузу. — Ответь мне, пожалуйста, зачем и с какой конкретной целью ты плотоядно и совершенно несдержанно искусал Люциуса Абраксаса Малфоя?

Так умела говорить только Паркер — бесстрастно и безжалостно вытрясывая из тебя душу одним лишь взглядом, одной лишь интонацией и строгим выражением лица. Он даже знал, как она сейчас стоит — скрестив руки на груди и устремив на него свой ястребиный сверлящий взгляд.

Будущая профессор МакГонагалл, не иначе.

— Ремус, не притворяйся. Я знаю, что ты проснулся.

Ремус только усмехнулся — Эмили не менялась. Было так радостно слышать ее живой и здоровый голос сразу после тяжелого полнолуния, что смысл фразы до Ремуса дошел не сразу. Плотоядно и совершенно несдержанно искусал… Люциуса?!

— Что?! — взревел Ремус не своим голосом и резко сел на кровати. Тело, вопреки его опасениям, не протестовало и вообще никак не отреагировало на это движение — будто бы не было никакого подвала, цепей и превращения.

Подождите… Цепи, он же вырвал их из стены вместе с креплениями? Потом открылась дверь, и то испуганное лицо, что он вспомнил при пробуждении, было лицом Эмили.

— Ты в порядке?! — Люпин уставился на Паркер безумным взглядом.

— Нет, конечно. Ты разговариваешь с привидением, — скептически хмыкнула она и присела рядом с Люпиным на постель. Тот машинально вцепился в ее теплую руку и с облегчением осознал, что она все-таки жива. — Ты хоть что-нибудь помнишь? — куда более миролюбиво осведомилась Эмили.

— Нет, совершенно ничего. Я покусал Малфоя?

— Это не то, чем стоит гордиться, — Паркер покачала головой, наблюдая внутреннюю борьбу отразившуюся на лице Ремуса — гордость пополам с неуверенным чувством вины.

— Странно слышать это от тебя.

— Оставь свои колкости. Как ты себя чувствуешь?

— Подозрительно отлично. Мадам Помфри нашла новое лекарство?

— Не она — ты. Чужая кровь. Попробовав в полнолуние чужой крови, а именно человеческой, оборотень восстанавливает свои силы.

Люпин прикрыл глаза и со стоном откинулся на подушки. Вот только этого ему не хватало! Он, получается, теперь что — будет отцом для Малфоя?! Кошмар!

— Ты укусил его за зад, — как ни в чем не бывало продолжила Эмили, совершенно спокойно наблюдая за мучениями Ремуса.

— Что?! Да ты шутишь! — Ремус нервно рассмеялся, снова садясь на кровати. — Ты решила меня так разыграть, да?

— Отчего же? Все так и было. Ты укусил его. Буквально вонзился зубами в его привлекательный упитанный белый мохнатый зад. Я даже слышала, как бедняга жалобно и оскорбленно визжал.

Люпин ошалело смотрел на Эмили и пытался переварить информацию. Он покрутил ее и так и эдак, но что-то не клеилось. У Малфоя определенно не могло быть мохнатого зада, тем более белого. Тем более, привлекательного. Хотя…

— Я ничего не понимаю, — честно признался Люпин наконец и выжидательно уставился на Эмили.

Та только сочувственно вздохнула:

— Ну хорошо, болезный. Слушай.

— Э-э-э! Я тоже хочу! — из-за ширмы появился запыхавшийся Джеймс, а следом показалась и Лили.

Она выглядела уставшей и измученной, словно всю ночь не спала. Стоило им только оказаться в поле зрения Эмили и Ремуса, как Эванс неловко выхватила руку из хватки Джеймса, проигнорировав его обиженный взгляд.