— Будет лучше, если ты уйдешь отсюда, дорогая. Не стоит леди смотреть на то, что здесь произойдет.
— Мне привести кого-нибудь, милый? — губы Нарциссы изогнулись в надменной улыбке, и Блэк до хруста сжал кулаки.
— Зачем? Их же всего лишь четверо, — усмехнулся Малфой. Казалось, слизеринец собирался выпить чашечку кубинского кофе, а не выступить в магической дуэли одновременно против четырех противников.
Нарцисса по-змеиному улыбнулась и покинула оранжерею, аккуратно притворив за собой дверь. Она никогда не забывала про манеры. Люциус остался внутри, и его хищная уверенная улыбка свидетельствовала о том, что он нисколько не боится мародеров и готов вступить в бой хоть сейчас.
— Даже не припомню, Малфой, когда я в последний раз встречал столь самоуверенных в себе и одновременно бесталанных волшебников.
— Меньше слов, больше дела, Блэк. Я не желаю тянуть с расправой над вами, моя невеста ждет меня.
— Нарцисса не желает быть твоей невестой, — прошипел Блэк, подходя к Малфою вплотную.
— Полагаю, это будет решать она сама, без твоей, безусловно неоценимой помощи.
— Хватит! — Ремус неожиданно для всех шагнул вперед, расталкивая Джеймса и Люциуса в разные стороны. — Послушай, Люциус, — обернулся он к слизеринцу. — Мы не хотим причинить Нарциссе зла, но тому, что происходит, есть причина. Она — одна из АВ. Я полагаю, ты тоже не прочь поговорить с ней об этом.
О том, что они видели Малфоя в кабинете Дамблдора, Ремус умолчал. Ему была интересна реакция слизеринца, и то, что на его лице не проскользнуло даже намека на удивление, наводило на некоторые неприятные мысли.
Малфой мгновение смотрел на Ремуса, словно решая, достоин ли полукровка Ремус того, чтобы говорить с ним.
— Ты говоришь мне, Люпин, что она одна из АВ? Зная, кто я и на что способен? — Люциус опустил палочку и презрительно скривился. — Вы, гриффиндорцы, прикрываетесь своей честью как флагом. Говорите о благородстве и милосердии, о преданности, о друзьях, и при этом столь трусливо переводите стрелки, зная, что именно я могу сделать с человеком, столь сильно унизившим меня? Тебе не кажется, что вся разница между нами заключается лишь в том, что мы, слизеринцы, не лжем сами себе, не приукрашиваем действительность, тогда как вы, — Малфой ткнул пальцем в грудь Люпину, — бравируете понятиями, о которых не имеете ни малейшего представления, только чтобы не признавать своей собственной низости.
Люциус не на шутку разозлися, так, словно его задели за живое, и мародеры удивленно переглянулись.
— Не тебе говорить о низости, Малфой. После того, что ты пытался сделать с Эмили, — опасно понизил голос Ремус, в глазах его мелькнула звериная ярость.
— А… еще одна паршивая овца в стаде, — Люциус усмехнулся. — И такое случается. Но мы заботимся о чистоте своей породы и искореняем все, что может осквернить нашу кровь.
— Если ты тронешь Эмили, — тихо произнес Ремус, еще ближе подступая к Люциусу и чувствуя, как болезненно удлиняются клыки, — клянусь, я убью тебя.
Малфой замер, насмешливо рассматривая гриффиндорца, потом тряхнул головой и, прошипев: «Я запомнил твои слова, Ремус Люпин», вышел прочь. Ветер развевал его плащ и отчаянно трепал волосы, пока Малфой поднимался по длинным лестницам, ведущим к замку.
— Не надо, — устало сказал Люпин, останавливая Джеймса, уже готового броситься в погоню. — В чем-то он прав.
— Что, прости? — Сириус скептически посмотрел на друга.
— Ты слышал. Мы годами преследовали Снейпа лишь за то, что он был другом девушки, в которую влюблен Джеймс, и не мог дать нам отпор. Мы, четверо взрослых вооруженных волшебников, собирались выбить из Нарциссы правду только потому, что она смогла обхитрить нас. Чем мы лучше него? — Люпин кивнул в сторону слизеринца, чья фигура почти скрылась вдали.
— Ремус, не нужно сравнивать нас с ним, — раздраженно ответил Блэк. — Я рос в семье, состоящей из таких, как он, и поверь, они заслужили гораздо более худшего.
— Это не значит, что мы должны уподобляться им, Бродяга.
— Мы перегнули палку, с этим я спорить не буду. Но никто не собирался причинять Нарциссе вреда, нужно было просто ее припугнуть. А Снейп никогда не был невинной овечкой, ты прекрасно знаешь, что он пытался сделать на четвертом курсе с Джеймсом.
— Мы ведем себя, как самые настоящие бандиты, Сириус.
Оба гриффиндорца непреклонно смотрели друг на друга, не желая уступать.
— Я согласен с Бродягой, Ремус, — сказал Джеймс. — Я понимаю, к чему ты говоришь все это, но поминать прошедшее — смысла нет. То, что сделано, не воротишь, а с такими, как Малфой, нужно бороться их же методами. Если хотите подраться друг с другом из-за слизеринского слизняка — ваше право, а я пойду на Историю Магии. Хоть высплюсь.
Джеймс вышел из оранжереи, оглушительно хлопнув дверью. Сириус, еще раз взглянув на Люпина, только фыркнул и последовал за Поттером.
— А что скажешь ты, Питер? — Люпин устало взглянул на друга.
— Ты прав, — глухо сказал тот. — Но ты понимаешь, что не сможешь переубедить их так просто. Тем более сейчас, после всего случившегося.