A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Ты сама пришла сюда, впервые за семь лет! А я ведь почти отчаялась вернуть тебя в семью, — Гвендолин всплакнула, промакивая несуществующие слезы шелковым платком с искусно вышитой литерой «G».

— Не смеши меня. Ты самая терпеливая из всех змей, что я знаю. Ты будешь выжидать свою добычу веками, если потребуется.

— Ну что ты! Ты внучка моя, а не добыча, — Гвен попробовала сменить стратегию.

— Не нужно, бабушка, ты меня этим не проймешь. Я пришла просить о помощи, надеясь, что в тебе еще осталась хоть капля разумности, но, видимо, уйду я ни с чем.

— Будь твоя мать чуть разумнее, она бы не променяла благородную фамилию Кавендиш на эту жалкую «Спринклс»! Она бы не стала разрушать твой шанс стать Матерью общин. Но пока мудрая Табата остается ей…

— Табата, может, и мудрая, но ты все равно не даешь мне с ней поговорить.

— Я не могу позволить тебе потревожить Мать безо всяких причин.

— Безо всяких причин?! Полномасштабная магическая война на носу! Задумайся!

— Жалкие отродья великих когда-то колдунов могут разрушать свой мир и друг друга сколько угодно! Нам какое дело? — Гвен распрямила спину, непримиримо глядя на внучку. Ее покачивающиеся огромные серьги приводили Беату в необъяснимое бешенство. «Тик-так», — говорили они. «Бим-бом», — отбивали они ритм. Спринклс завороженно смотрела на разноцветные сферы, собранные из кусочков редчайших природных минералов, и хотела немедленно их вырвать и засунуть своей бабке в нос.

— Но ты должна вернуться в семью! — продолжала Гвен. — Ты не можешь подвергать себя опасности. Твоя мать уже потеряна для меня, но ты…

— На мне свет клином не сошелся, — фыркнула Беата. — Тем более, у тебя еще пятеро дочерей, вот и лепи из них все, что тебе захочется. И не смей меня останавливать!

Спринклс резко поднялась, намереваясь выйти вон из опротивевшего ей дома.

— Ты еще общаешься с этой неказистой девчонкой? — неожиданно спокойно спросила Гвендолин.

— С Паркер? Да.

— А с Малфоем?

— Отчасти.

— Вот как… — колдунья сделала только ей одной понятный вывод. — Иди.

— Что? — Беата не смогла сдержать удивления.

— Ступай, дорогуша. Я не буду уговаривать тебя вернуться, лишь прошу — не позорь семью, не смей мешать нашу фамилию с грязью, объявляя всем, что ты учишься в этой постыдной школе.

Спринклс только покачала головой и вышла за дверь. Лес Дина встретил ее шелестом зеленых листьев, стрекотанием кузнечиков и воздухом, напоенном ароматами хвои и кедровых шишек. В этом лесу еще существовали оплоты природных магов, над которыми не были властны времена года. Была ли зима или лето — здесь всегда царило тепло, а умиротворенная природа не знала ни сокрушительных порывов ветра, ни града, ни лютого холода.

— Если она считает, что я так просто сдамся, — проворчала Беата, — она точно впала в маразм.

Дернувшаяся в окне занавеска подтвердила опасения Беаты: ее бабка, как никто, знала свою внучку наизусть и не намеревалась облегчать ей жизнь.

***

Родовое поместье Малфоев, то же время

— Я не стану этого делать, отец, — отрезал Люциус. Абраксас лишь сжал губы, пристально глядя на сына, словно говоря: «Станешь!»

Ни возраст, ни тяжелая болезнь так и не смогли сломить старшего Малфоя. Находясь на лечении в больнице Святого Мунго, он продолжал числиться среди не последних людей министерства. Болезнь настигла его десять лет назад, но в последние два года маг слабел все больше и больше с каждым днем. Однако узнав о том, что сын воспротивился выполнять одно из его поручений, Абраксас, не взирая на увещевания колдомедиков, тут же отправился в поместье.

— Это убийство, отец, — обреченно произнес Люциус. Надменность постепенно уходила из его голоса, открывая настоящее лицо юноши — неуверенный, неопытный, он отчаянно пытался походить на собственного отца, постепенно понимая, что выбрал неверный путь.

— Ты знаешь, Люциус, — смягчился Абраксас, — для меня нет ничего дороже семьи. Но иногда случаются вещи, в которых такие волшебники, как мы — чистокровные, уважаемые, способные что-то изменить — должны принимать участие. Это наш долг.

— Но это убийство! — воскликнул Малфой.

— Возьми себя в руки! — прикрикнул на него отец и тут же закашлялся. — Я понимаю, что методы Темного Лорда кажутся тебе слишком… радикальными. Ты думаешь, что он действует излишне агрессивно. Быть может, ты и прав… Но подумай — что станет с нами, с древнейшими родами, через сто, двести лет? Мы уже вымираем, не способные бороться с магглами, словно наводнение, затапливающими мир. Полукровки, магглорожденные — жалкие пародии на волшебников. Они разбавляют магию, оскверняют ее лишь только одним своим существованием! Мы не можем стоять в стороне.

— Но убивать магов, чистокровных магов…

— Мозг некоторых из них — отравлен. Например, ваш директор — Дамблдор. Его разум нам уже не вернуть, но мы можем его остановить. Ты принял метку, сын, ты должен помнить о том, что слово Малфоя — нерушимо, и ты дал это слово Волдеморту.

— Я помню, отец, — склонил голову Люциус.