99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Из вполне прозаического криминально-политического события, достойного лишь краткого упоминания в хронике дня, Давиду удалось создать практически античную трагедию. Картина потрясающе лаконична. В прежние времена, когда Давид создавал картины на типичные античные сюжеты, он никогда не поднимался до такого высочайшего уровня художественного языка. С искусствоведческой точки зрения трудно судить о том, насколько достоверно изображена рана, но художник явно сократил кровавые подробности, лишь обозначив разрез от ножа на груди и оставив несколько небольших кровавых пятен на простынях.

Как бы там ни было, «Смерть Марата» оказалась шедевром, вершиной, которую Давид смог достичь один-единственный раз в своей художественной карьере.

25

Неужели сам художник попал в кораблекрушение? Как же ему удалось спастись, да еще и вместе с картиной?

Студенты Водной академии на лекции об истории Лувра

Чтобы написать правдоподобную картину о кораблекрушении, нет никакой необходимости утонуть самому.

Теодор Жерико. Плот «Медузы». 1819 г.

Эта картина, написанная в 1819 году (то есть практически ровно 200 лет назад), на мой взгляд, одна из самых устрашающих в истории мирового искусства. Если бросить на нее мгновенный взгляд, то она воспринимается как пирамида, составленная из тел мертвых и умирающих людей.

Вообще-то это один из примеров того, как произведение, написанное на злобу дня, фактически по горячим следам события, неожиданно приобретает символическое звучание и становится знаковым полотном мирового искусства, актуальным для любой эпохи и любого общества.

ТЕОДОР ЖЕРИКО. ПЛОТ «МЕДУЗЫ». 1819

В 1816 году вся Франция ужасалась, читая газетные сообщения о крушении недалеко от островов Зеленого мыса фрегата «Медуза». Общественность более всего возмутило поведение экипажа и капитана, а также коррупционная составляющая истории. Ходили слухи (весьма убедительные), что капитан получил это место по протекции, будучи совершенно некомпетентным моряком. В результате своей неопытности он посадил судно на мель, а когда ситуация стала критической, вместе с несколькими приближенными спасся в шлюпках, бросив пассажиров и матросов на погибающем корабле. Люди попытались спастись, соорудив плот, и в итоге их через две недели подобрало судно «Аргус». Из ста пятидесяти человек, остававшихся на «Медузе» после бегства капитана, в живых осталось только пятнадцать. Для начала XIX века это была катастрофа невероятных масштабов.

Как всегда, всеобщий ажиотаж подогревала пресса, живописуя и душевные переживания людей, не надеявшихся на спасение, и еще более зловещие подробности, вроде каннибализма, который, видимо, действительно имел место на плоту среди тех, кто отчаянно пытался выжить.

Однажды художнику в руки попала книга, написанная двумя выжившими матросами и, очевидно, масштаб трагедии захватил художника настолько, что он перенес его на холст. Жерико работал очень тщательно – встречался с выжившими моряками, делал зарисовки мертвых тел в моргах и больницах, не довольствуясь обычной работой с живыми натурщиками, и даже соорудил в своей мастерской копию плота в натуральную величину.

Сцена на картине изображает момент, когда люди на плоту заметили на горизонте приближающееся судно (тот самый героический «Аргус») и пытаются привлечь к себе внимание моряков, в то же время особо на это не надеясь. Художника очень занимал этот сложный психологический момент, когда умирающие люди на плоту одновременно и надеются на спасение, и боятся, что надежда может оказаться напрасной.

Критики позднее придирались лишь к тому, что мертвые и изможденные люди на картине Жерико выглядели чересчур мускулистыми и упитанными для тех, кто провел в море две недели без еды и воды. Впрочем, здесь надо сделать скидку на то, что он все же писал художественное произведение, а не документировал реальные события, и главным для художника было показать величие человека в борьбе с разбушевавшейся стихией – вполне романтический посыл. Естественно, для решения этой задачи не годилось изображать на плоту компанию оборванных доходяг, что, несомненно, и было в реальности.