8cf5dd0af9114105c680adb811826a57

Я выхожу на улицу и, насвистывая на ходу, бреду к ближайшей остановке. Жду минут пятнадцать, потом наконец-то подъезжает автобус, идущий прямиком до большого города.

Ну, что, Сторибрук, до скорой встречи?..

19 июля 2015 года, 20:40

— Когда ты понял, что не такой, как все?

Я уклончиво пожимаю плечами, не сводя глаз с обшарпанной двери «Весёлого Роджера». Мэри Маргарет вот-вот должна покинуть бар, и я боюсь её упустить.

И да, я переживаю. Мне не до разговоров по душам.

Для меня это первое убийство в команде. Прежде мне не приходилось работать с напарником, и я всерьёз боюсь разочаровать Нила. Мой друг, между тем, развалился на пассажирском сиденье и безмятежно потягивал колу из бумажного стаканчика.

— Я не раз слышал твои рассуждения по этому поводу, — будто бы не замечая моей нервозности, продолжает Нил. — Ты утверждаешь, что отличаешься от обычных людей, но… почему?

— Думаешь, сейчас подходящее время обсуждать это? — бормочу я, постукивая пальцами по рулю.

— В самый раз, — я не вижу его лица, но чувствую, как Кэссиди улыбается. — Раз уж ты выбрал меня на роль своего духовного наставника…

Никого я не выбирал. Он сам вызвался. Я-то, наивный, рассчитывал работать на равных.

-…я должен, по мере своих возможностей, тебя… как там говорится? Просвещать?

Я молчу, не желая ввязываться в бессмысленный спор. Сейчас меня беспокоит лишь воплощение в реальность нашего плана по убийству Мэри Маргарет. Возможно, Нил не до конца осознаёт всей серьёзности задуманного. Если после организованного мной пожара в «Дэнвэрлэне» нас, сочтя погибшими, не искали, то теперь, когда мы, пролив кровь первой жертвы, заявим о себе, нам на хвост обязательно сядут копы.

Мы обязаны сработать чётко.

— Откровенно говоря, я не уверен в том, что мы с тобой чем-то отличаемся от других.

Кэссиди, похоже, моё молчание лишь распаляло. Прерываясь только на короткие шумные глотки колы через трубочку, он продолжает свой напыщенный монолог. А я, не найдя альтернативы лучше, послушно внемлю.

— Мы лишь прислушиваемся к тем примитивным желаниям, что свойственны всем нам, людям. Остальные же их игнорируют. Мы не скрываемся от своей сущности. Это инстинкт, заложенный в нашей ДНК. Все мы охотники. Хищники. В этом смысле я ничем не отличаюсь ни от тебя, ни от кого-либо ещё. И меня забавляют никчёмные попытки мозгоправов понять меня, постичь мою природу, покопаться в моём детстве, как будто в далёком прошлом кроется секрет моей индивидуальности. Дарлинг потратил на разгадку этого феномена много лет и не добился ровным счётом ни-ка-ко-го результата. Единственная разница между мной и ним в том, что я не стыжусь и не бегу от своих фантазий. Но меня упорно классифицируют как душевнобольного. И подвергают унизительной прочистке мозгов.

Тут я согласен с Нилом. Таких, как мы, пытаются переделать. Исправить то, что на самом деле является нашей сутью. Отнимают единственное, что представляет для нас смысл. Как грубо.

Я искоса смотрю на своего друга. Сейчас он доволен жизнью, спокоен. Умиротворён. Ничего общего с тем загнанным в угол существом, что я повстречал семь лет назад. Именно я вернул Нила к жизни. И, наверное, вполне могу этим гордиться.

Изначально Кэссиди стал для меня своего рода экспериментом. Словно маленький ребёнок тащит домой с улицы бездомного щенка, я взял этого всеми забытого безумца под своё крыло. Наши многочасовые беседы помогли ему обрести утраченное равновесие. Ему нравилось говорить, я был готов слушать. Вскоре настал момент, когда одних разговоров стало мало: измождённые длительным воздержанием инстинкты Кэссиди требовали новых жертв. И я вновь пришёл к нему на выручку. Доставить для сидевшего взаперти на особых условиях пациента специальную посылку не составляло для меня никакого труда, даже если в качестве посылки выступало находящееся в отключке женское тело. Дарлинг давно махнул рукой на ввергающего в него необъяснимый ужас пациента, а другие доктора мало интересовались состоянием Нила. Мы были представлены сами себе, и нас это устраивало.

Я наблюдал за Кэссиди. Поначалу это была топорная работа неумелого хирурга, но раз за разом его почерк становился чётче, а рука уверенней. И вместе с верой в себя в Ниле росла и жажда мести. Теперь все наши разговоры вертелись вокруг Сторибрука. Кэссиди мечтал вернуться и поквитаться с теми, кто много лет назад предал его. Он строил планы, один изощрённей другого, а я с нехарактерным для себя интересом вникал в каждый из них.

И вот он я. Добровольно отказавшись от привычного уклада жизни, сижу в машине со зверем, чьи аппетиты в несколько раз превышают мои собственные, и выслеживаю ключевую фигуру всей этой игры. Именно смерть с первого взгляда невзрачной учительницы начальных классов должна всколыхнуть этот сонный городок.

— Тебе ещё многому предстоит научиться, — Нил продолжает вещать своим излюбленным менторским тоном. Я чувствую, как начинаю раздражаться. — Возможно, ты ещё не до конца осознал, насколько важно прислушиваться к себе, и…

Бла-бла-бла. Честно, я устал.