– И ничего не обнаружили?
– Ну как же. Внутренний коридор, который идет вдоль следственных кабинетов, был забит совершенно необычной толпой подсудимых, охранников, адвокатов, судебных распорядителей, и обнаружилось, что все эти люди получили ложные вызовы на один и тот же час. В то же время ни один из следователей, которые их будто бы вызывали, не явился в тот день в свой кабинет, а все по причине ложных предписаний прокуратуры, направившей их в разные концы Парижа… и в предместья.
– Это все?
– Нет. Видели двух солдат муниципальной гвардии и одного подсудимого, пересекавших двор. На улице их ждал фиакр, и все трое сели в него.
– И ваша версия, Ленорман? Ваше мнение?
– Моя версия, господин председатель, состоит в том, что оба солдата муниципальной гвардии были сообщниками, которые, воспользовавшись беспорядком в коридоре, заняли место настоящих солдат. А мое мнение заключается в том, что этот побег мог удастся лишь благодаря совершенно особым обстоятельствам и множеству столь странных фактов, что нам следует принять, как безусловные, самые недопустимые пособничества. В том числе и в самом Дворце правосудия, где у Люпена есть связи, расстраивающие все наши расчеты. Они есть и в префектуре полиции, и вокруг меня. Это потрясающая организация, некая сыскная служба – в тысячу раз более ловкая, более смелая, более разнообразная и более гибкая, чем та, которой руковожу я.
– И вы это терпите, Ленорман!
– Нет.
– Тогда почему вы бездействуете с самого начала этого дела? Что вы предприняли против Люпена?
– Я готовился к борьбе.
– А-а, превосходно! И пока вы готовились, он действовал.
– Я тоже.
– И вам что-нибудь известно?
– Многое.
– Что? Говорите же.
Опираясь на свою трость, господин Ленорман задумчиво совершил небольшую прогулку по просторной комнате. Потом сел напротив Валангле, кончиками пальцев разгладил обшлага своего оливкового редингота, поправил на носу очки с серебряными дужками и четко произнес:
– Господин председатель, у меня на руках три козыря. Прежде всего я знаю имя, под которым скрывается сейчас Арсен Люпен, имя, под которым он проживает на бульваре Осман, ежедневно принимая своих сотрудников, восстанавливая и направляя свою банду.
– Но тогда какого черта вы его не арестуете?
– Я получил эти сведения задним числом. С тех пор князь… назовем его князь Три Звезды, исчез. Он за границей по другим делам.
– А если он больше не появится?
– Положение, которое он занимает, и то, как он погрузился в дело Кессельбаха, – все это требует его возвращения и под тем же именем.
– Тем не менее…
– Господин председатель, я подхожу ко второму своему козырю. Я, в конце концов, обнаружил Пьера Ледюка.
– Да что вы!
– Или, вернее, обнаружил его Люпен, и это Люпен, прежде чем исчезнуть, поселил его на маленькой вилле в окрестностях Парижа.
– Черт возьми! Но как вы узнали?
– О, легко! Рядом с Пьером Ледюком Люпен поместил в качестве надсмотрщиков и защитников двух своих сообщников. Так вот, эти сообщники – мои агенты, два брата, с которыми я общаюсь в строжайшей тайне и которые выдадут мне его при первой необходимости.
– Браво! Браво! Таким образом…
– Таким образом, поскольку Пьер Ледюк является, можно сказать, центральной фигурой, вокруг которой сходятся все усилия тех, кто ищет разгадки знаменитого секрета господина Кессельбаха… с помощью Пьера Ледюка я рано или поздно узнаю: первое – автора тройного убийства, так как этот негодяй занял место господина Кессельбаха в осуществлении некоего грандиозного проекта, до сих пор неизвестного, и так как господину Кессельбаху необходимо было отыскать Пьера Ледюка для исполнения этого проекта; второе – я заполучу Арсена Люпена, поскольку Арсен Люпен преследует ту же цель.
– Великолепно. Пьер Ледюк – приманка, которую вы протягиваете врагу.
– И рыба клюет, господин председатель. Я только что получил сообщение о том, что сегодня видели какого-то подозрительного типа, бродившего вокруг маленькой виллы, которую Пьер Ледюк занимает под покровительством двух моих тайных агентов. Через четыре часа я буду на месте.
– А третий козырь, Ленорман?
– Господин председатель, вчера на имя господина Рудольфа Кессельбаха пришло письмо, которое я перехватил…
– Перехватил… неплохо!
– … и которое я распечатал и оставил себе. Вот оно. Послано два месяца назад. На нем почтовая марка Мыса, а содержание таково: