80 лет одиночества

В общем, тут есть над чем подумать, даже безотносительно к российским реалиям. И все это органически связано с моими прошлыми работами, начиная с 1970-х годов. Разбросанность моей тематики не так велика, как кажется со стороны. Если это и безумие, то в нем есть своя логика.

Подводя итоги

Лед крепкий под окном, но солнце пригревает, с крыш свесились сосульки – началась капель. «Я! я! я!» – звенит каждая капля, умирая. Жизнь ее – доля секунды. «Я!» – боль о бессилии.

Но вот во льду уже ямка, промоина, он тает, его уже нет, а с крыши все еще звенит светлая капель…

Капля, падая на камень, четко выговаривает: «Я!» Камень большой и крепкий, ему, может быть, еще тысячу лет здесь лежать, а капля живет одно мгновение, и это мгновение – боль бессилия. И все же «капля долбит камень», многие «я» сливаются в «мы», такое могучее, что не только продолбит камень, а иной раз и унесет его в бурном потоке.

Михаил Пришвин

Старых людей часто тянет философствовать. Свое общее понимание современного мира (эти мысли кажутся мне абсолютно тривиальными, но не все их разделяют) я суммарно изложил в тезисах доклада на VIII международных Лихачевских научных чтениях (Санкт-Петербург, 24–25 мая 2007 г.).