Читаем 80 лет одиночества полностью

Важным стимулом для развития советской социологии молодежи стала студенческая революция 1968 г., способствовавшая появлению серьезной, и не только идеологической, рефлексии по поводу социального статуса молодежи, возрастных категориий, молодежной культуры и т. п. Когда начались студенческие волнения в Париже, первая официальная советская реакция на них, выраженная в статье известного журналиста Юрия Жукова в «Правде», была резко отрицательной. Я не был согласен с этой точкой зрения и в статье «Буржуазное общество и молодежь» (в журнале «Новое время», № 25, 1968) предложил другую, более позитивную и нюансированную позицию. В принципе, расходиться с «Правдой» было небезопасно. Но международное коммунистическое движение и наши собственные специалисты-международники быстро поняли, что студенческое движение нужно принимать всерьез, а бранные высказывания на его счет вызывают эффект бумеранга. В результате моя скромная статья не только не была раскритикована, но удостоилась редакционной премии и была замечена за рубежом.

Летом 1968 г. меня вызвали в Москву, чтобы подготовить записку для члена Политбюро К. Т. Мазурова, курировавшего проблемы образования. Однако, когда я попросил дать мне хотя бы минимальные фактические сведения, выяснилось, что правительство таковыми не располагает. На вопрос о социальном составе, точнее – происхождении советских студентов, принесли подробные данные, распределенные по трем священным категориям: рабочие, крестьяне и служащие. «Позвольте, – сказал я помощнику Мазурова Михайлову, – Председатель Совета министров, академик и секретарь-машинистка – одинаково служащие, что можно извлечь из этих данных для понимания социального равенства?» «Правильно, – ответил этот умный и дельный человек. – Машинист, который ведет машину по горизонтали, – рабочий, а лифтер, ведущий машину по вертикали, – служащий. Но других данных у нас нет».

Сведений о реальном студенческом бюджете в ЦСУ тоже не оказалось. А из отчетов двенадцати социологических лабораторий, занимавшихся проблемами студенчества, следовало, что все они изучают ценностные ориентации студентов и все эти ориентации – лучше не бывает. Что же касается молодежного движения на Западе, то после третьего строгого напоминания Комитет молодежных организаций (КМО) прислал аккуратно перепечатанные переводы статей из западной прессы, которые мне были доступны в оригинале. Сначала я рассердился, но сведущие люди объяснили, что зря: комсомольско-кагэбэшные (эти организации тесно переплетались) чиновники могли подробно рассказать, что пьют и с кем спят иностранные молодежные функционеры, но теоретический анализ социальных проблем им не по силам, да и времени у них на это нет. В общем, единственным практическим результатом этой работы было решение повысить нашим студентам стипендию и заодно расширить научный центр в Высшей комсомольской школе, в результате эта школа вскоре превратилась в крупный центр по социологии молодежи.

Студенческой революции на Западе я посвятил несколько статей («Студенческие волнения и теория конфликта поколений», «Студенчество на Западе как социальная группа» и другие) и книгу «Социологи и студенты», которая была опубликована в Финляндии (1973) и в Италии (1975); выпустить ее на русском и других языках (переводы были уже сделаны) Агентство печати «Новости» побоялось из-за того, что в те годы называли «неконтролируемым подтекстом», – ведь наше собственное студенчество тоже начинало бурлить.

Кстати, работая над этой темой, я заранее, на основе личного опыта, высчитывал, что где печатать. В «Вопросах философии» теоретические рассуждения о студенчестве как социальной группе пройдут беспрепятственно, зато сведения, что средний американец учится дольше своего советского ровесника, неизбежно вызовут скандал: этого не может быть, автор идет на поводу у буржуазной пропаганды. В журнале «США: Экономика. Политика. Идеология» подобные цифры не только не вызовут нареканий, но кто-то из членов редколлегии подскажет, что они устарели, разница стала больше. Зато там не поймут, что такое «маргинальная группа» (или, еще хуже, увяжут это понятие с марджинальной теорией стоимости).

Включению советской социологии молодежи в международный контекст немало способствовал Всемирный социологический конгресс в Варне (1970), где я был сопредседателем секции «Молодежь как фактор изменения» и представил доклад в соавторстве с С. Н. Иконниковой. Там я познакомился с крупнейшими западными социологами молодежи, что очень помогло моей дальнейшей работе в этой области. С Гленом Элдером, которого можно считать настоящим классиком социологии, мы иногда переписываемся до сих. Взаимосвязь способов социализации молодежи с научно-технической революцией и другими социальными процессами, без учета которых невозможно сформулировать реалистическую стратегию воспитания и обучения, обсуждалась в ряде моих статей и брошюр.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии