8, 9 — аут

— Кто? Кто?! — пытался он спросить. Но не мог. Его подруга вытерла парню лицо, но тут же сама получила полкило.

Алексей сначала обратил внимание на подозрительного официанта. Но потом забыл. Тем более, что Софии бросила свой торт именно в него. И, между прочим, вовремя: киллер уже положил руку на рукоятку пистолета.

Семен тоже посмотрел в сторону официанта. И тот хотя и был в шоколаде, имеется в виду, в шоколаде с маракуйей, показался ему знакомым. Семен даже испугался.

— Я сейчас приду, — сказал он своим девушкам.

— Мы с тобой, — сказали они. Леди думали, что уже настало время других развлечений, там, в каюте, в диванно-кроватном комплексе.

— Нет, нет, — сказал Семен, — я никуда не денусь. Мы еще посидим здесь. Коньяку-то вон еще сколько! — он показал на три недопитых бутылки Камю, Мартеля и Хеннесси.

Лавирую в коньячных парах, Семен никак не мог вспомнить, куда положил свой Макар.

— Чего стоим, кого ищем? — услышал он голос сзади.

Семен сделал сальто назад. Он узнал этот голос. Семен качнулся. Он едва удержался на ногах.

— Ты много выпил, амиго, — сказал официант в красной жилетке. — Даже не знаю, что ты будешь делать дальше.

Семен в прыжке нанес противнику левый хук. Официант покачнулся и чуть не упал. Потом поднял обе руки вверх.

— Ноу, ноу, — сказал он, — только не это. У меня дела, я тороплюсь. — Он взял сзади из-за пояса Глок с глушителем, и приставил его почти в упор ко лбу Семена. — Картина Репина — приплыли. — И он взвел курок.

Семен повернулся и побежал к кровати. Он вспомнил, что Макар под подушкой.

— Подожди, подожди! — запричитал он, — я сейчас. Сейчас, сейчас.

Киллер дал Семену повернуться с пистолетом в руке, и выстрелил. Пуля попала в голову, забрызгала все лицо и белую с розовыми цветочками кровать. Он уже собрался шагнуть вперед, чтобы сделать контрольный выстрел, но корабль вдруг качнулся, как будто налетел на айсберг. Как Титаник! Но здесь не бывает айсбергов. Значит — на мель.

Киллер вылетел из комнаты, и ударился затылком о стену в коридоре. Но все-таки он опять шагнул к двери. Семен лежал на полу около кровати весь в крови. Парень прямо от двери прицелился ему в затылок, но тут пароход качнуло, и пуля прошла далеко в сторону.

— Ладно, — сказал киллер, — все равно он убит. — Махнул рукой с пистолетом в сторону лежащего уже головой под кроватью Семена, и вышел. Но тут же опять вошел в комнату, и держась за косяк, два раза выстрелил. Пули прошмякали в мясо.

— Нафаршировал, сволочь, — сказал киллер, и двинулся опять в ресторан. Предварительно, еще стоя в проеме двери, спиной к валяющемуся на полу Семену, он покачал согнутой в локте рукой, уже без пистолета.

Оказалось, что пароход сел не на мель. Он столкнулся с угольной баржей.

— Сначала в лодки садятся только женщины и дети! — кричал помощник капитана. Сам капитан стоял на верхней палубе и курил трубку. Он был менее пьян, чем первый помощник.

— Какие дети — слово от Х среднего рода — недоделанное, — пробормотал он. — Это же надо столкнуться с угольной баржей белым днем, почти на восходе солнца.

Киллер подошел к борту. Многие лодки были уже загружены. В одной он заметил Комдива, в другой Романа. Именно их он искал. Заслонившись курткой, как будто от ветра, он застрелил сначала Комдива, потом Романа. По одной пуле каждому в лоб. Все были настолько возбуждены, что ничего не заметили до самого берега. Их так и увезли мертвыми. Оживить их, конечно, было нельзя, но заметить, что нельзя было можно. Можно-то можно, но оказалось, что и это нельзя.

Алексей вместе с Софией бегал по тонущему кораблю, искал Дашу и Анну. София не знала, что ее родственники уже убиты. И Юрий, и Леонид.

Далее, киллер убивает Джека и Глорию.

Планы меняются. К счастью этого не произошло. Не были уничтожены зачатки фермерства, не была уничтожена зависть колхозников к этому новому, непонятному труду:

— На себя!

— Неужели ж это по-честному? — думали они. И не верили. Не верили, но уже завидовали. Завидовали глубоко, как Сальери дураку Моцарту.

— А разве Моцарт дурак?

— Я бы так не сказал. Но вы смотрели кино про Кукушку? Там вот там Джен Николсон в роли этой Кукушки ничем не лучше этого Моцарта. Так вот спрашивается:

— Может ли такой Моцарт, в случае чего, без посторонней помощи выращивать стерлядь в нашей Волге? Спросите Джека Николсона. И если он скажет:

— Да, — вы сами поймете, что это два сапога пара.

Народ ведь считает себя почти поголовно Мацартами. Вроде бы дурак дураком, а все его тянет на симфонии. Стерлядь хочет выращивать в Волге самостоятельно. Хочет, а сам-то ведь не верит, что это возможно. Не верит, что может сам, без посторонней помощи отвечать за свою счастливую жизнь. Вот, как Джек и Глория.