7c022cd926f447c6c6400001999174ac

Тор, не удержавшись, фыркает. И говорит абсолютно искренне:

- Придет? За мной? Ты плохо его знаешь. Один не станет так рисковать. Даже ради собственного сына.

Сурт качает головой. К чему-то прислушивается. И, наконец, отвечает:

- Он уже идет. Жди.

Ухмыляется, и черное лицо искажает пылающее безумие.

- А потом я убью тебя.

Время тянется бесконечно. Минуты сливаются в часы, ползут неторопливо, как улитка по длинному стеблю цветка. Сурт снова исчез, слился с тенями в дальнем углу пещеры, затаился, будто зверь перед прыжком.

Тор изо всех сил старается не смотреть в его сторону, но взгляд, помимо воли, каждый раз возвращается к плотному пятну мрака. Брови громовержца хмурятся. Сухие, искусанные губы беззвучно шевелятся.

Что значит «Один уже идет»? Ложь? Или правда?

В правду хочется верить, но… Тор не привык сам себя обманывать. Он слишком хорошо знает Одина. Тот никогда не поставит на карту будущее Асгарда, не рискнет оставить его без правителя, пусть даже ради спасения родного сына.

К собственному удивлению, Тор даже не чувствует злости. Один всегда ценил Асгард выше собственных интересов. Выше всего и всех. Может, так и должен поступать истинный царь?

Нет, все совершенно очевидно. Ждать нечего. Сурт заблуждается. Отец не придет.

А значит, месть Сурта будет направлена на одного Тора. Прекрасно! Разве не за этим он отправился в Муспельхейм?

Тор неожиданно рвано выдыхает. Если повезет, сегодня в сумрачных чертогах Хель его встретит Локи.

Закрыв глаза, он позволяет себе на короткое мгновение вспомнить молочную белизну кожи. Острые скулы и изумрудный взгляд. Тонкие пальцы, медленно, с наслаждением расчесывающие пшеничные волосы – прядка за прядкой. В груди что-то сжимается – сладко и больно, будто лопается туго натянутая струна. Тор до крови закусывает губы, чтоб не застонать. А потом улыбается. Светлой, спокойной улыбкой.

Скоро.

Очень скоро.

Надо только придумать, как заставить Сурта отпустить друзей. А потом…

Додумать он не успевает. Потому что именно в этот момент под сводами пещеры раздается громкий, уверенный голос Одина:

- Приветствую тебя, Владыка Муспельхейма. Ты ждал меня? Я пришел.

Комментарий к 10. Мы будем жить вечно,

Сквозь бури и битвы,

Сквозь зло и обиды,

Шагая беспечно.

Мы будем жить вечно,

Бесстрашно и вольно,

Хотя порой – больно...

Хотя порой – лечь бы...

Мы будем жить вечно,

Где жить невозможно.

Развяжем лишь ножны,

Расправим лишь плечи.

Мы будем жить вечно,

В обманщицах-сказках,

В легендах и красках

Картин безупречных.

Пусть стелет лёд вечер,

Пусть дышат тьмой двери –

Но в смерть мы не верим

И будем жить вечно...

====== 11. ======

- Один! – удовлетворенный рык Сурта эхом разносится по темной пещере.

Подается вперед. С жадностью вглядывается. Алые глаза торжествующе вспыхивают.

Один не двигается. Позволяет себя рассматривать.

Высокая, величественная фигура в золотых одеждах, будто только сошедшая со ступеней Асгардского трона. Один не смотрит на сына, но Тор…Тор не может отвести взгляд. Не может поверить, что отец все-таки пришел. Рискнул ради него. Даже не собой – Асгардом. Ведь погибни они оба, кто сядет на престол? И это вечно предусмотрительный Один, которого он знал? Невозможно. Неправильно. Нереально.

Что-то не так.

Что?

И сердце колотится точно запертая в клетке птица.

- Чего ты хочешь, Сурт? – между тем, спокойно интересуется Один. Смотрит прямо, не отводя взгляд. Поза расслабленная, руки скрещены за спиной. – Что ты желаешь получить за жизнь моего сына и… – пауза. Склоняет голову набок, точно прислушиваясь к чему-то. Удовлетворенный кивок. – …его спутников?

- Отец, нет! – хрипит Тор. Хель, это какой-то дурной сон. Один сошел с ума! Он же должен понимать, что все бесполезно! Сурт не отпустит его. Сурт жаждет мести.

Или… дело не этом?

Тогда в чем?

И внезапным осознанием – ты же видел. Корона. Вечное пламя. Рагнарёк.

- Отец!!!!!!!

Но Сурт переводит на громовержца взгляд алых глаз, и Тора сковывает немота. Язык словно прилипает к гортани, из горла не вылетает больше ни звука.

А Один даже не поворачивается. Смотрит на Сурта. Внимательно. Сосредоточенно. Лишь сильнее стискивает сцепленные в замок ладони. И, словно невзначай, делает небрежный, скользящий шаг, закрывая собой Тора, становясь между ним и огненным великаном.

А Тора обжигает какая-то неясная мысль. Воспоминание. В этом движении, в этом легком, точно в танце, шаге – есть что-то знакомое… неправильное.

Что-то, чего не должно быть.

Чего быть просто не может.

Тор замирает, а затем стискивает зубы и трясет головой, смахивая заливающий глаза пот. Внутренности скручивает от холодного, липкого ужаса, и Тор безнадежно силится понять, чем этот ужас вызван. Почему вдруг начинают дрожать внезапно заледеневшие руки.

Отчаянно он пытается поймать взгляд отца. Почему-то сейчас это кажется очень важным. Жизненно необходимым.

- Так чего ты на самом деле хочешь? – тем временем повторяет свой вопрос Один. – Мед поэзии, я полагаю, всего лишь предлог? Эту сказку Владыка Муспельхейма может рассказывать своим подданным. Не мне.

А Сурт неожиданно хмыкает, подается вперед. Гулко произносит: