6b15ad8a063dbf87117dd400b69144d1

Этот разговор между нами произошел, кажется, в пятницу или субботу. Всё воскресенье я пытался выяснить, что известно про Оскара Уайльда, и что можно было бы вменить ему в вину. Кроме того, мне хотелось узнать, как к нему относятся в обычном доме английского среднего класса.

Мое расследование имело ужасающие результаты. Все считали, что Оскар Уайльд был виновен во всех самых ужасных прегрешениях, которые только вменяли ему в вину: те самые люди, которые принимали его у себя, обвиняли его безо всякой жалости, и по мере приближения к истоку родника информации обвинения обретали всё большую определенность: к моему ужасу, в прокуратуре мне сообщили, что вина Оскара известна и классифицирована.

Все «люди, стоящие внимания» согласились, что он должен проиграть дело против маркиза Куинсберри, «ни один суд присяжных в Англии не вынесет вердикт в пользу Оскара Уайльда против кого-либо» - таково было мнение эксперта.

- Но это несправедливо! - закричал я.

Мне в ответ лишь равнодушно пожали плечами.

После своих изысканий я вернулся домой поздно вечером в воскресенье, через несколько недель зашел Оскар, как мы и договаривались. Я сказал ему, что более, чем когда-либо, уверен, что ему не следует ввязываться в этот процесс: он наверняка проиграет. Сказал ему без обиняков, что у него нет ни малейшего шанса.

- Есть письма, - сказал я, - и они - намного хуже, чем твои изданные произведения, их предъявят в качестве доказательств против тебя.

- О каких письмах ты говоришь, Фрэнк? - спросил Оскар. - О письмах Вуда к лорду Альфреду Дугласу, о которых я тебе говорил? Я могу объяснить их все.

- Ты заплатил шантажисту Вуду за письма, которые писал Дугласу, - ответил я, - и ты не сможешь удовлетворительным образом объяснить этот факт присяжным. Мне сказали, что могут вызвать свидетелей, которые будут свидетельствовать против тебя. Послушай меня, Оскар, у тебя нет ни единого шанса.

- Бога ради, Фрэнк, о чем ты, - закричал Оскар.

- Могу объяснить в двух словах, - ответил я. - Ты проиграешь этот процесс. Я обещал объяснить в двух словах.

Я попытался воззвать к его тщеславию.

- Тебе следует помнить, - сказал я, - что ты - некий образец для будущих поколений. Если ты проиграешь, всем писателям Англии будет потом сложнее, хотя, видит Бог, им и сейчас не сладко: ты переведешь стрелки часов на пятьдесят лет назад.

Мне казалось, что я почти его убедил. Он спросил:

- Но какова альтернатива, Фрэнк, самое мудрое, что можно сделать, по-твоему? Скажи мне.

- Тебе следует уехать за границу, - ответил я. - Уезжай за границу с женой, пусть маркиз Куинсберри со своим сыном устраивают свои жалкие склоки, они для этого только и пригодны.

- Фрэнк, - воскликнул Оскар. - Как же я могу так поступить?

- Проснись завтра утром с этой мыслью, - сказал я. - Сейчас я уйду, поговорим через пару дней.

- Но мне нужно знать, - сказал Оскар с грустью, - завтра утром, Фрэнк.

- Бернард Шоу пригласил меня завтра на обед, - ответил я, - в «Кафе-Рояль».

Оскар нетерпеливо покачал головой.

- Он всегда приходит рано, - сказал я, - так что если ты придешь после трех, мы сможем поговорить и всё обсудить.

- Можно привести с собой Бози? - спросил он.

- Лучше не надо, - ответил я. - Но поступай, как знаешь. То, что я собираюсь сказать, я могу сказать в присутствии любого, - на этом мы попрощались.

На следующий день за обедом мы с Шоу увлеклись беседой, сидели за столом, и тут вошел Оскар. Я их познакомил, но оказалось, что они уже встречались ранее. Шоу встал и хотел сразу же уйти, но Оскар с присущей ему вежливостью заверил его, что ему будет приятно, если Шоу останется.

- Значит, Оскар, - сказал я, - вероятно, ты не будешь против, если Шоу услышит то, что я собираюсь тебе посоветовать?

- Нет, Фрэнк, вовсе не буду, - вздохнул Оскар угнетенно.

Не могу сказать точно, и в моих заметках не указано, когда пришел Бози Дуглас - с Оскаром или немного позже, но он слышал большую часть нашего разговора. Дело я изложил в простой форме.

- Во-первых, - сказал я, - примем за аксиому тот факт, что ты проиграешь процесс против маркиза Куинсберри. Ты должен от этого отказаться, сразу бросить это дело, но ты не можешь отказаться от процесса, и при этом остаться в Англии. Вероятно, Куинсберри будет нападать на тебя снова и снова. Я хорошо его знаю, он - полудикарь, и жалость он считает слабостью, о других он совсем не думает.