6b15ad8a063dbf87117dd400b69144d1

Но чтобы остановиться, Оскар должен был принять такое решение и выполнить его, а ему не хватало на это энергии. Дикие кони Судьбы унесли прочь легкую колесницу его удачи, и чем это всё закончится, никто уже не мог предсказать. События развивались с ужасающей стремительностью.

Однажды вечером в феврале 1895-го года я узнал, что маркиз Куинсберри оставил для Оскара оскорбительную открытку в клубе «Альбермарл». Мой информатор радостно добавил, что теперь-то Оскару придется на это ответить, и мы посмотрим, есть ли у него порох в пороховницах. В его словах не было никакой злобы - просто любовь англичан к ожесточенной драке и любопытство по поводу ее исхода.

Вскоре я получил от Оскара записку, он спрашивал, можно ли зайти ко мне сегодня. Я был дома, и он пришел около пяти часов.

Сначала Оскар сохранял старую маску надменности, которую привык носить в последнее время.

- Фрэнк, я подаю иск против маркиза Куисберри, - мрачно начал Оскар, - за уголовную клевету. Он - просто дикое животное. Мои адвокаты говорят, что я наверняка выиграю. Но также они говорят, что некоторые написанные мною вещи могут быть использованы в суде против меня. Тебе известны все мои произведения, не мог бы ты, как редактор «The Fortnightly Review», явиться в суд в качестве свидетеля защиты, например, засвидетельствовать, что «Дориан Грей» - не аморальное произведение?

- Да, - ответил я, не раздумывая. - Я засвидетельствую это с радостью. Более того, я скажу, что ты - один из немногих людей, которых я знаю, беседы и произведения которого не содержат какой-либо грубости.

- О, Фрэнк, правда? Это было бы так чудесно с твоей стороны, - воскликнул Оскар. - Мои адвокаты посоветовали попросить тебя об этом, но они боялись, что ты откажешься: твое свидетельство поможет выиграть процесс. Это так чудесно с твоей стороны, - голос Оскара дрожал, он отвернулся, чтобы скрыть слёзы.

- Оскар, я сделаю для тебя всё, что в моих силах, - сказал я. - Я сделаю всё, что смогу, с удовольсьвием, но прошу тебя - обдумай всё тщательнейшим образом. Английский суд не дает мне никаких поводов верить в честное рассмотрение дела, и я уверен, что в вопросах искусства и морали английский суд - наихудший суд в цивилизованном мире.

Оскар нетерпеливо покачал головой.

- Я ничего не могу поделать, ничего не могу изменить, - сказал он.

- Выслушай меня, - настаивал я. - Ты ведь помнишь процесс Уистлера и Рескина. Ты ведь знаешь, что Уистлер должен был выиграть дело, Рескин был позорнейшим образом виновен, но британский суд присяжных и так называемые британские художники отнеслись к Уистлеру и его превосходному творчеству с презрением. Возьмем другой пример - дело Белта: все члены Академии честно засвидетельствовали в суде, что Белт - мошенник, но суд присяжных постановил выплатить ему 5 000 фунтов стерлингов, а через год его приговорили к каторжным работам за те самые мошенничества, которые, как решил суд во время первого процесса, он не совершал. Английский суд отлично подходит для двоих обычных мужчин, которые ведут тяжбу из-за обычного делового конфликта. Именно для этого он создан. Но судить Уистлера, судить о таланте или аморальности художника - значит просить суд сделать то, для чего он полностью непригоден. Там нет ни одного судьи, чье мнение по этому вопросу заслуживало бы хотя бы малейшего внимания, а присяжные отстали от судьи еще на тысячу лет.

- Фрэнк, возможно, ты прав, но я ничего не могу поделать.

- Оскар, не забывай, что все британские предрассудки будут против тебя, - настаивал я. - Дураки скажут, что отец просто пытается защитить юного сына. Если он совершил ошибку, то лишь от избытка отцовской любви; чтобы получить какой-то шанс его победить в Англии, тебе придется доказать, что ты - религиозный фанатик.

- Фрэнк, ты ужасен. Ты ведь знаешь, это Бози Дуглас хочет, чтобы я воевал, а мои адвокаты говорят, что я непременно выиграю процесс.

- Адвокаты живут за счет тяжб. Естественно, они хотят заполучить дело, которое принесет им сотни, если не тысячи фунтов в карман. Кроме того, они любят драку как таковую. Они получат удовольствие и почет, а тебе придется отвечать. Бога ради, не ввязывайся в это, это - безумие.

- Но Фрэнк, - слабо возразил Оскар, - как же я могу стерпеть такое оскорбление. Я должен что-то сделать.

- Это другая история, - ответил я. - Давай вместе рассудим, что делать. Но начнем с того, что суд вынесем за скобки. Не забывай, что тебя ждет смертельная битва. Давай подумаем, как встретить этот вызов, но по правилам Куинсберри мы драться не будем, поскольку Куинсберри оказался агрессором. Не забывай, если ты проиграешь и Куинсберри выйдет сухим из воды, все решат, что ты виновен в пороке, который нельзя называть. Суд выбрось из головы. Что бы ты ни делал, ты не должен подавать иск уголовной клеветы против Куинсберри. Ты точно проиграешь, у тебя нет ни малейшего шанса, а англичане презирают побежденных —"vae victis!". Не надо совершать самоубийство.

Пришло время прощаться, но мы так ни о чем и не договорились.