687d1af9c0438e317469611e8e7649c4

Она нахмурилась на меня.

— Ничего. Он идеален, — отрезала она, поглаживая его шерсть.

— Просто родился без век.

Я моргнул. Это был предупреждающий тон, который означал, что она либо разрыдается, либо накричит на меня. Я не хотел, чтобы произошло ни то, ни другое. Хотя не возражал против споров, ведь они заканчивались сексом. А вот истерики — нет.

Не знал, что именно сейчас на подходе, поэтому действовал осторожно.

 

— Чей он?

Она продолжала баюкать его.

— Наш, — сказала она, как будто это самая очевидная вещь в мире. — Я приютила его.

Я поджал губы.

«Действуй осторожно», — напомнил я себе.

— Ты ненавидишь кошек, — сказал я, изо всех сил стараясь говорить ровным тоном.

— Не правда, — возразила она, поглаживая черное существо.

Я держал рот на замке. Было бы нехорошо сообщать ей о многочисленных разговорах, которые мы вели о кошках, и о том, что она считала их «стервозными».

— Ты же не будешь убирать за ним лоток, — сказал я вместо этого.

— Конечно не буду, — ответила она, морща нос. —Отвратительно. У нас не будет лотка. Бу будет ходить на улицу. Как собака.

И снова я задумался о том, как лучше всего пройти. Я уставился на кота. Он уставился на меня в ответ. Это кот, а не котенок, и поэтому, вероятно, уже обучена пользоваться лотком. Мы росли в собачьей семье, и я понятия не имел, как жить с котом, не говоря уже о том, как, черт возьми, приучить его перестать пользоваться лотком и не гадить на ковер.

— Ладно, — сказал я жене. — Звучит как план.

Она улыбнулась, и, черт возьми, я бы перевернул небо и землю, чтобы выяснить, как приучить к горшку взрослую кошку.

— Вещи в машине, — сказала она, целуя кота в макушку. — А

теперь экскурсия по дому, — Фиона направилась в сторону гостиной.

 

Я осторожно схватил ее, а затем провел рукой по выпуклости ее живота, когда она остановилась.

— Ничего не забыла? — спросил я ее.

— Нет, я принесла еду и специальные капли для глаз, лежанку и когтеточку, — ответила она.

Я подавил смешок.

— Нет, ты не войдешь в этот дом, не поцеловав своего мужа, —заявил я, все еще держа руку на ее животе.

Фиона наморщила нос.

— Не ты устанавливаешь правила в этом доме, приятель, —выпалила она.

Мой член напрягся. Она знала, что я чертовски ненавидел, когда она называла меня «приятель», и теперь она сделала это нарочно, чтобы разозлить. Потому что Фиона знала, что разозлить меня означал дальнейший секс. И моя жена с каждым днем становилась все более голодной по моему члену. С растущим животом мне пришлось проявить изобретательность. Я также старался, чтобы моя рука не лежала на ее животе, когда я был в нескольких секундах от оргазма.

Чувствовать, как моя дочь пинает меня по руке, пока я трахаю свою жену, было верным способом испортить оргазм.

Я наклонился, чтобы поцеловать Фиону, пока она ничего не сказала.

Она немедленно ответила на поцелуй, как делала всегда, независимо от того, насколько взбешенной была.

— Я введу еще несколько правил, как только заберу вещи из твоей машины, — сообщил я ей, мой член уже был твердым.

Веки Фионы затрепетали.

— Ты здесь не главный.

Я ухмыльнулся.

 

— Посмотрим, скажешь ли ты это через двадцать минут.

Двадцать минут спустя…

— Кто здесь главный, детка? — застонал я, входя в нежную киску моей жены.

Ее щеки раскраснелись от возбуждения и ярости, глаза горели, когда она посмотрела на меня.

— Пошел ты.

Мой член пульсировал внутри нее.

— Кто главный? — повторил я.

Она плотно сжала губы.

Я перестал двигаться.

Она издала стон.

— Кто главный, Фиона? — я спрашиваю в последний раз.

Она продолжала хмуро смотреть на меня несколько секунд.

— Ты, муженек, — выпалила она в ответ, в ее тоне слышался гнев.

— Хорошая девочка, — пробормотал я.

— Теперь трахни меня, — потребовала она.

И я сделал то, что приказала моя жена.

Потому что она была главной.

Глава 21

«Партнеры»

Фиона

Мои дни работы в кафе были сочтены. Даже сейчас рабочее время резко сократилось. Но я по-прежнему зависала там так часто, как только могла.

 

Тем более, что там было изобилие выпечки, пирожных и восхитительной сладкой еды, которую я могла переварить, а это было впечатляющее количество.

Мое тело быстро менялось, поскольку я официально в третьем триместре. Все осмотры и анализы проходили замечательно — на всех присутствовал Кип. У меня было много причин не волноваться. На самом деле, можно привести аргумент, что у меня почти не было причин для беспокойства. Но это дерьмо так не работает.

У Кипа тоже было много причин для беспокойства, но мужчина, о котором идет речь, не казался обеспокоенным или замученным. Мы не упоминали о его покойной жене и дочери после большого скандала в тот день, когда приехала его мать. Мы также не возвращались к спору. Я не могла решить, злюсь ли на него. Какая-то упрямая часть меня хотела злиться, может быть, просто из принципа, чтобы усложнить ситуацию. Впрочем, это была лишь малая часть. Большая часть смирилась с этим. Наслаждалась сексом, любящим мужем, кошаком, которого он успешно приручил ходить в туалет на улице, и предстоящим появлением нашей дочери.