60-я параллель

А потом... Потом Архипов медленно повернул голову. Тотчас Варивода отделился от древесного ствола. Иван Игнатьевич встал со своего пня и замер, прислушиваясь. Боец за его спиной судорожно сжал автомат.

Лев Николаевич напряг слух, насколько мог. С минуту тишина казалась ему ненарушимой. Затем чуть слышный ропот почудился где-то очень далеко на севере... Машина? Сколько раз приходилось Жерве так вот ловить ухом ворчание долгожданных попутных машин на окольных дорогах Родины... Только эта не была попутной!

Ближе, ближе... Да, ясно слышно: идет; и не одна, несколько! Ох, чорт, как рванулась с места проклятое время! Стремглав вперед!

Даже издали стало заметно, до чего спружинилось всё тело Ивана Архипова: рысь перед прыжком! Даже в предрассветном сумраке лицо Вариводы резко побледнело от сдерживаемого волнения. Ближе... Еще двадцать секунд, еще — пять...

Как ни старался Лев Николаевич, ему и на этот раз не удалось расчленить и запечатлеть по частям всё, что случилось.

С холма всё было видно, как на ладони: пять машин вывернулись из-за северного изгиба дороги к оврагу и резко сбавили ход. Маленькие на таком длинном склоне, они, одна за другой, поползли вниз. Передняя подошла уже к первому из ряда белых дорожных столбиков-ограничителей. Тут под колесами у нее полыхнуло неяркое, мутно-розовое пламя... Рявкнуло коротко и тяжко. И сейчас же, так, точно это сам первый взрыв раскололся, рассыпался на сухие осколки, брызнул целый куст пулеметных и автоматных очередей, непонятного треска, отчаянных, яростных человеческих вскриков.

Загрохотал скат холма там, впереди, левее. Почти тотчас же вспышки выстрелов забегали и над машинами на шоссе. Резко застучал пулемет на заднем бронированном автомобиле... Архипов весь рванулся вперед; боец за его спиной перехватил руками свое оружие.

Но в этот миг ожил второй, задний холм, по сю сторону оврага. От хвоста немецкой колонны крякнули друг за дружкой один, два, три гранатных разрыва: «Вот, вот, вот!»...

То, что сменило этот треск и грохот, показалось Льву Жерве мертвой тишиной, хотя на тишину оно ничуть не походило.

На шоссе жарко, белесым и дымным бензиновым пламенем горели разбитые машины. Рвались охваченные огнем патроны; кто-то отчаянно, в великой муке, кричал нечеловеческим, звериным криком... Откуда-то вдруг налетел порыв ветра; зашумели сосны... Архипов, старший лейтенант, оба бойца, Жерве, не разбирая пути, бегом спускались и почти скатывались между стволов поросли, со своей наблюдательной вышки. Теперь командир партизан не умерял голоса: «Захаров! — гремел он. — Захаров! Живее кончай! Что там есть? Какой еще пленный? ..»

Жерве так и не удалось добраться даже до дорожного кювета. Языки пламени вдруг померкли. Лопнул последний патрон.

— Эй, флотский! Назад, назад! — рявкнул вдруг кто-то у него над самым ухом. — Без нас сделали! Обратно давайте... начальник! Одна нога тут, другая — там!

На обратном пути трое саней внезапно разошлись; как оказалось позднее, — они рассредоточились по приказу Архипова. Лев Николаевич прибыл в Корпово раньше других, и только с бойцами; в его санях, кроме того, навсегда возвратился домой пожилой воин Копылов, единственная жертва короткой схватки. Вражеская пуля пробила навылет его голову под заячьей крестьянской шапкой.

По дороге партизаны кое-что рассказали Жерве. Передняя и задняя машины оказались не броневиками, как предполагали, а обычными автомобилями с подбронированной стенкой. В двух грузовых ехало человек двадцать эсэсовцев, видимо, конвой. Мнения разошлись: одни утверждали, что все они, до последнего, остались на месте боя; другие допускали, что человекам трем или пяти удалось и ускользнуть. Так или иначе, Архипов отрядил с полдюжины автоматчиков для скрытного наблюдения за прилегающим лесом. Не уйдут до утра!

В средней машине — в этом были согласны все — никакого таинственного груза не обнаружилось; в ней захватили только какого-то фашиста в шубе. Слишком тепло одетый, он не успел выскочить на дорогу; это спасло его от смерти.

— Его Гриша Комляков взял... Пожилой такой фриц; видать, — важный! Дивное дело: почему его машиной везли, не поездом, не самолетом?

— Какой Гриша? Гриша твой гранаты под задний броневик метнул. Его сержант захватил. Сунулся к машине, а он застрял между сиденьями и сопит... Почему машиной? Видать, еще не гораздо нас с тобой боятся!

— Эх, ребята, вот на переднем броневичке фашисту, что с водителем сидел, вот тому худо, ребята!.. Дверку волной заклинило, бензин вспыхнул... Ох, вспомнить не хочется, как он там... Мутит сразу...

— А тебе — жалко?

— Не жалко, а... Мутит очень!

Выяснилось постепенно, что, кроме таинственного фашиста в шубе, взят еще один солдат; но тот так оглушен ударом приклада, что вряд ли выживет. «Сотрясение мозгов второй степени!» — уверенно определил кто-то из бойцов. «Ничего; они — живучие!» — отозвался другой.

Очутившись в Корпове, Жерве решил не идти снова в пещеры, а подождать прибытия Архипова и Вариводы. Это было тем резоннее, что первый, кто ему попался на улице, был Геннадий Зернов, летчик.