60-я параллель

Боком Лев Николаевич упирался в железо и дерево подложенных под сено автоматов. Степан Варивода, облокотясь о кресла саней, полулежал рядом. Светлая борода его курчавилась, прихваченная легким инеем дыхания. Глаза блестели.

— По агентурным данным, Лев Николаевич, — говорил он на ухо Жерве, с видимым удовольствием употребляя такие солидные штабные выражения, — по агентурным данным, нынче ночью по шоссе из Луги на Псков проследует пять каких-то особых машин под крепкой охраной!.. Две машины — головная и хвостовая — вроде как бронированные, — значит, груз важный. Командир отряда решил проверить, что они транспортируют.

Луна то пряталась, то снова показывалась. Пользуясь посветлениями, Варивода вскользь взглядывал на гостя. Жерве понимал: старший лейтенант видывал, как ведут себя «в сложной обстановке» врачи, снабженцы, кашевары, представители тыловых штабов; каково поведение в бою корреспондентов газет, — ему было доныне неизвестно, и он слегка беспокоился. Обижаться не приходилось; надлежало просто не ударить в грязь лицом.

Был один довольно рискованный момент. Сани сгрудились на какой-то неотличимой от других поляне. Варивода пробежал вперед, к Архипову. Несколько минут длилось неопределенное ожидание; потом лошади подхватили вихрем, и под полозьями промелькнули железнодорожные рельсы: линию пересекли не на переезде, а где-то среди перегона, прямо в лесу. «Пронесло!» — бросил Варивода на ходу, бочком падая на сено.

К тому месту, где Архипов наметил засаду над шоссе, к крутому двойному колену дороги, уходящему одной из своих излучин в глубокий лесистый овраг, две партии бойцов ушли еще с раннего вечера. Теперь они, несомненно, уже заняли назначенные им позиции, и когда командование подоспело к месту предстоящей схватки, там всё было уже наготове.

Лес, особенно густой и заваленный снегом, надвинулся тут совсем на самую полосу дороги. Он казался здесь еще более диким, глухим, безлюдным — тайга и тайга! — в такую обильную снегами зиму!

Сани разворачивались на неширокой луговинке головами на обратный путь. Архипов, увязнув до верха валенок в пушистой пелене, смотрел на них.

— Ну, что, товарищ писатель, — с легкой благожелательной иронией проговорил он, умеряя свой звучный голос. — Любопытно поглядеть, как лесные люди дела делают? Пройдем, что ли, пошукаем, ладно ли там мои коготки навострили?.. Ну, старший лейтенант, давай двигай!

Лев Николаевич хотел было отказаться: что путаться под ногами у людей, занятых серьезным делом? Но тотчас же ему пришло в голову: а может быть, Архипов проверяет, не оробеет ли этот командир-моряк. А возможно, он просто не хочет терять незнакомого человека из вида: обстановка не располагает к доверию... Лучше пойти! И он тронулся за командирами.

Люди Архипова засели в густейшем мелколесье по склонам оврага, в двух местах, расположенных на некотором расстоянии одно от другого... «В двух точках, сопряженных в огневом отношении», — так сложно выразился озабоченный Варивода. Слова эти не помогли Жерве ясно представить себе тактический замысел командира отряда. Он уразумел лишь одно: расчет строился на внезапности, на ударе с разных сторон; на том, что, в случае нужды, в дело может ввязаться и третья, прибывшая на санях, группа.

Оценил он зато партизанское уменье использовать местность. Даже предупрежденный о засаде, он вздрогнул, когда первый автоматчик вырос перед ними, отделясь от ольхового куста. Всё было на местах; все ожидали сигнала...

По целине, проваливаясь по пояс, вернулись они втроем на вершину лесистого холма. Развернутые головками к лесной дороге, бывшие наготове сани виднелись поодаль. Ближе к шоссе уже образовалась натоптанная, испещренная следами площадка. Пахло снегом, смолой, натрушенной в колеях сенной мелочью, овчиной полушубков. Запах, памятный с юности; запах мирный, родной... Как связать его с этим настороженным ожиданием, с предчувствием опасности и смерти, с войной?.. Будьте трижды прокляты вы, те, кто виноват в этом!

Луна села. Вызвездило. Бойцы разговаривали шопотом, и вокруг, распространяясь всё шире, начала разливаться бесконечная важная тишина. Ухо охватывало ее постепенно; казалось, она концентрическими кругами, всё дальше и дальше, сковывает мир.

Иван Архипович, стряхнув полой полушубка снежную шапку, сел на ближайший пень и замер. Автомат в руках у подошедшего к нему сейчас же бойца чуть подрагивал от времени до времени. Варивода прислонился к дереву. Еще две человеческие фигуры наметились полевее, у кустов. С того места, где стоял Жерве, была видна в небе одна средней яркости звезда; медленно, но всё же заметно глазу, она перемещалась от одной еловой маковки к другой. Если бы не это неуклонное движение, можно было бы поклясться, что мир умер и время остановилось... Но оно не останавливалось, нет... Стрелки часов под рукавом полушубка Жерве, еле мерцая, показали шесть утра, потом шесть тридцать...

— Робеют ночью ехать! — шопотом прошелестел кто-то за кустом. — Света ждут!

— Ничаво! Мы... и на свету... тута! — так же негромко отозвался второй голос.