5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c

- Что, еще не все пороки опробовал? - И тут она кое-что вспомнила; огляделась по сторонам – но его матери рядом не было. - Северус, твоя мать успела тебе рассказать…

- О Люциусе? Да.

Она почувствовала легчайшее, еле заметное прикосновение к ладони, и он высвободил руку из ее пальцев. Но почему? В поисках ответа она вгляделась в его лицо – оно казалось спокойным, невозмутимым… Окклюменция? Не похоже; что-то такое в его глазах…

- Я не могу полностью полагаться на чужой пересказ, - голос Северуса звучал под стать безмятежному лицу… нет, ей все-таки не померещилось – его взгляд определенно был слишком тяжелым. - Однако то, что я услышал, прозвучало многообещающе. Рискну предположить, что он весьма разозлен.

- Сев, пожалуйста, не говори об этом так беспечно, - взмолилась Лили. Пожалуйста, не отгораживайся от меня, не надо опять за старое…

- Лили, ничто из того, что может предпринять нынешний Люциус, не идет ни в какое сравнение с отдачей от темной магии, которая мне доступна. - Ее передернуло, и он добавил: - И позволь тебе напомнить, что я был шпионом. Люциус в этом возрасте еще не отличался изобретательностью себя-будущего, а об изощренности Темного Лорда и говорить нечего. Да, это будет неприятно, но я… справлюсь.

- Ненавижу, когда тебе больно. Даже думать об этом ненавижу, - пробурчала Лили. Он изучал темные заклинания, нарочно подвергал себя подобным пыткам – от таких мыслей ей хотелось плакать. Она не знала, сумеет ли когда-нибудь его понять… и хочет ли вообще понимать. По сравнению с этим Круциатус – что шлепок по ладони…

А вдруг отдача от темной магии – пустяки по сравнению с чем-то еще?..

Усилием воли заставив себя об этом больше не думать, она смахнула с ресниц пару набежавших слезинок и подняла взгляд на Северуса. Что у того на уме – понять было невозможно, ни по его лицу, ни по интонации, с которой он произнес:

- От боли никто не избавлен.

Что есть, то есть.

- Все равно ненавижу. Мне можно.

На его губах промелькнула тень улыбки – скупая, затронувшая лишь уголок рта.

- Как скажешь.

Эта улыбка, бледная и невесомая, словно дернула ее за какую-то струнку; внезапно Лили захотелось снова затащить его на кровать, чтобы вернуть тот миг покоя и безопасности, когда она лежала и слушала, как у него бьется сердце… Что бы там Северус ни говорил – она все равно отчаянно боялась за него из-за Малфоя; неприятности и впрямь оставались неприятностями, даже если бывало и хуже.

- Что ж, - заявил Северус невозмутимо, - полагаю, мне стоит отдать должное твоей настойчивости и согласиться наконец с тем, что ты была абсолютно права, и этот план – полнейшее безумие.

У Лили челюсть так и отвисла. А потом она рассмеялась, потому что удержаться было совершенно невозможно, и стукнула его по плечу.

- Что?! Ах ты обалдуй! И ты только теперь об этом говоришь?

- Я напрочь позабыл, как плохо ты умеешь вводить других в заблуждение. Мать рассказала, что целители уже собирались сдать тебя отделу магического правопорядка, - несмотря на непринужденный тон, лицо его казалось обеспокоенным… а может – ей просто хотелось так думать.

- Ой, да какая разница, - сказала Лили. - Все равно они полные остолопы. - Северус фыркнул; должно быть, он теперь так смеялся. - Зато у Люциуса Малфоя сейчас по горло хлопот, как ты и задумывал, а я не в руках авроров, и с датчиком честности меня никто не допрашивает. Так что – каким бы паршивым и бредовым этот план ни был, как по мне, он все-таки немножечко сработал.

Вот она промелькнула снова, эта его фантомная улыбка, а затем опять растаяла.

- Знай я заранее, что ты пострадаешь от этого заклинания, - произнес Сев, и его глаза, лицо и голос напоминали о горных озерах, - я ни за что не стал бы на нем настаивать.

Ее бросило в жар – особенно зарделись щеки, но это был приятный румянец, такой, от которого хочется улыбаться.

- Познакомься с новой концепцией: если тебе можно рисковать и подставляться под удар – значит, и для меня это в порядке вещей. Бой сексизму – даешь равенство для всех.

- Только ты способна превратить мой человеколюбивый порыв в антифеминистское утверждение.

- Нет, я лишь пытаюсь поддержать гендерный баланс, - сообщила она важным тоном. - Ой, я же еще про обманки не рассказала! Они сработали…

Четыре года в компании Мародеров не прошли для Лили даром: хоть себя хвалить и не принято, но у нее и впрямь прорезался талант травить смешные байки. Все, что касалось его матери, она опустила – точнее, вывела в своем повествовании бдительного охранника, который якобы не спускал с нее глаз, и поэтому ей пришлось долго ждать, чтобы запустить обманки. Она описала, как зашвырнула вторую в ведро со рвотой, когда первая сдетонировала, и все с воплями разбегались от искр и взрывов; перешла уже к рассказу о том, как по всей комнате разлетались радужные ошметки – Северус странно фыркал, прикрывая лицо ладонью; похоже, он и впрямь теперь так смеялся – как дверь распахнулась, и в палату вошла его мать.

Лили осеклась на полуслове; Северус взглянул вверх, и на лице его отразилось неприкрытое изумление: по пятам за миссис Снейп следовала мать Лили.