Читаем 5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c полностью

- Лунатик, Хвост – привет! Лунатик, у тебя завелся тайный поклонник, - добавил Джеймс, показывая на лиловый свиток, который Шарлотта как раз протягивала Ремусу.

Он забрал свое приглашение на еженедельную встречу, и она сказала:

- Это от профессора Дамблдора – он так мило попросил тебе его передать.

- Спасибо, - Ремус сунул жуткую книгу по анимагии под мышку и поднялся на ноги, жестом предложив свое место Шарлотте; Джеймс даже заулыбался от такой его подчеркнутой галантности. - Что ж, гильотина ждет – не смею больше задерживаться. Увидимся позже, ребята.

- Постарайся не потерять голову, - помахав ему на прощание, откликнулся Джеймс.

Анимагом директор не был, но Макгонагалл в тайну они не посвятили – это могло закончиться серьезными проблемами с законом и для нее, и для самих Мародеров. Дамблдор сказал, что его знакомые в отделе правопорядка, конечно, закрыли дело, но никто не в силах поручиться, что эта история не всплывет вновь. Так что, насколько Макгонагалл знала, Мародеры изучали анимагию впервые и с разрешения директора.

- Но это Снейп написал ту анонимку. Теперь, когда он… умер, вряд ли кто-то сможет предать это дело огласке, - возразил тогда Дамблдору Ремус. И услышал в ответ:

- Предусмотреть все не в человеческих силах, мистер Люпин. Но исходя из того немногого, что мне известно о мистере Снейпе, могу сказать, что ему это почти удалось.

Временами Ремус не верил, что Снейп действительно мертв. Обычно это случалось по ночам, когда он лежал в своей кровати, в багряной темноте за задернутым пологом, и считал овец – а мысли бесцельно блуждали, потому что теперь его больше не грызло каждодневное чувство вины. Именно тогда ему вспоминался Снейп – та аура силы, которую он излучал, его сухой и ровный голос, и эта снисходительная сдержанность а-ля Макгонагалл, которая на самом деле таковой не была, – и легкость, с которой ему давалась темная магия… И тогда Ремус думал, что Снейп, конечно же, инсценировал их смерть – как свою, так и Лили, и уехал куда-нибудь подальше от Англии… в Мексику, или в Египет, или на Гавайские острова – туда, где люди, возможно, будут к нему добрее. Но днем, когда по окнам барабанил дождь, или коридоры заливали золотистые лучи солнца, все эти мысли начинали казаться лишь игрой сонного воображения, и правдой становилось то, что Снейп и Лили сбежали из Хогвартса, столкнулись в Эдинбурге с Пожирателями и погибли.

Самое странное, что теперь, как только речь заходила о Снейпе, Джеймс разом становился очень серьезным и говорил: “Я ошибался насчет него”. Судя по всему, Снейпу нужно было всего-навсего умереть от рук Пожирателей, чтобы Джеймс начал считать его “в общем-то неплохим парнем” – потому что тот-де не ответил им “да”, а предпочел сказать “нет” и погибнуть.

Ремусу от этого хотелось рвать на себе волосы. А карьера психиатра с каждой секундой начинала казаться все более привлекательной – да тут целое состояние заработаешь, с такими-то друзьями…

Не раз и не два он размышлял насчет той травли Снейпа – насколько ее на самом деле разжигал Сириус?.. Джеймс бы что угодно сделал, если бы думал, что старается ради Бродяги.

Впрочем, с тех пор утекло много воды. Чего уж теперь – все давно уже в прошлом.

В том лиловом свитке было написано, что Дамблдор назначил встречу в Выручай-комнате – там, где Ремус каждый месяц превращался в волка; если как следует пожелать, то это место могло стать каким угодно. Эту комнату первым открыл Питер – по правде говоря, еще несколько лет назад, но держал язык за зубами, пока его знания не пригодились. Как он потом объяснил Ремусу: “Было в ней что-то такое… словно об этом месте не стоит распространяться”.

Ремус подчас не знал, что и думать о Питере.

Так что теперь раз в месяц он прохаживался перед пустой стеной и представлял себе лес, а потом заходил внутрь, и из каменной плоти замка вставали деревья, сотканные из дум и грез Ремуса и его тоски. Трава там всегда была послушной и мягкой, в воздухе пахло землей и хвоей, и весна никогда не кончалась, и распускались ночные цветы.

Такое не удавалось больше никому, даже Дамблдору, который всегда получал сад с ровными рядами яблонь. У Джеймса выходил луг – залитый солнцем, и заросший травой, и усыпанный полевыми цветами; Питер даже не пытался что-то вообразить, а Сириусу доставался только морской берег – унылая полоска земли, открытая всем ветрам. Ремус решил, что когда он просил комнату о лесе, то на самом деле представлял себе не место, а ощущение. Когда он несся с друзьями сквозь чащу, одиночество отступало… как странно: те ночи, из-за которых ему в детстве хотелось лечь и умереть, теперь придавали сил жить дальше – из-за того, что делали для него друзья.

Но так, как сейчас, было определенно лучше. Ему не следовало поддаваться искушению, подвергая при этом опасности других.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное