5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c

- Мисс Эванс, проводите мистера Снейпа в больничное крыло, - распорядилась Макгонагалл; судя и по интонации, и по выражению ее лица, возражений она бы не потерпела. - Я займусь мистером Поттером и мистером Блэком.

Северус молча устремился к выходу из ванной. Лили протараторила напоследок что-то вроде: “Извините, большое спасибо”, - и бросилась за ним следом.

- Ты же сейчас в лазарет, да? - спросила она, когда наконец-то его догнала – и вынужденно ускорила шаг, чтобы не отстать снова. Какого черта, когда это он научился так быстро ходить? Он и росту-то не такого высокого…

- Ты не умеешь залечивать мелкие порезы? - не оборачиваясь, спросил Северус. - Если нет, то я и сам справлюсь.

- Я-то умею, но разве его не нужно продезинфицировать?

- Поскольку кожа рассечена заклинанием, бактериальное заражение маловероятно.

- Но…

- Помфри будет задавать вопросы, - отрезал он.

- А если ты так и не объявишься в больничном крыле – думаешь, их ни у кого не возникнет? Что, если Макгонагалл…

- Сомневаюсь, что ей есть до этого дело, - бросил он через плечо, все так же поспешно и размашисто шагая вперед.

- Но…

- И, надеюсь, ты простишь мне мое нежелание разбираться с очередной трахомундией, уготованной мне Блэком и Поттером.

У Лили на душе заскребли кошки.

- Но их карта – раз они нашли тебя в ванной старост, то и в башне, наверное, смогут?..

- Нет. Я принял меры, - его голос изменился – теперь он прямо-таки сочился ядом.

- Сев, - она схватила его за руку, чтобы заставить остановиться – по инерции пробежала за ним несколько шагов, и лишь тогда он все же притормозил. Поднял на нее глаза – они казались холодными, далекими и бездонными. Будто смотришь на арктическое море из космоса.

- Как же я это все ненавижу, - сказала Лили – сердце бухало в груди, грохотом отдавалось в ушах. - Просто до чертиков. Ты же это знаешь, да?

Северус ответил не сразу. Сначала посмотрел на нее – под этим взглядом ей захотелось съежиться – и только потом бесстрастно произнес:

- Не знал. Но непременно приму к сведению.

И с этими словами он высвободил руку из ее пальцев и пошел дальше, а она осталась одна, потому что так и не решилась последовать за ним.

***

Ремус вконец издергался. Будто все это время просидел на иголках.

Нет, “на иголках” звучало слишком легко и непринужденно. А в его состоянии не было ни легкости, ни непринужденности. Скорее оно называлось “мучительным”. Или даже “душераздирающим”.

Как-то раз, когда он переживал жесточайшую душевную бурю, отец спросил его, отчего он бродит такой пришибленный – будто из-за угла мешком прибитый. Вообще-то Ремус плохо разбирался в мешках и их влиянии на организм отдельно взятых личностей, но где-то в перерыве между занятиями, когда он увидел свое отражение в зеркале мужского туалета, то невольно подумал: если бы эти ребята проводили собрание, то меня бы там встретили как родного.

Отчасти в его подавленном настроении была виновата книга. Та самая, которую он недавно вытащил с библиотечной полки – и расчихался, когда в воздух поднялось облако пыли – и которая называлась “О кудесниках-перевертниках в лета давния и нынешния”. Прямо-таки образцовый мучительный текст, особенно тот его раздел, что “О суде и каре” – Ремус даже застонал, когда обнаружил там следующий абзац:

Преображения перевертныя зело опасны суть. Аще кто восхочет своея животныя личины искати, тому писати допрежь грамотку челобитныя, и подрядити наставником ему перевертника с семью летами опыту, коему следити, и поучати, дабы и тот тому навык же. А который без наставника что учинити помыслит, тому живота не щадити, карати его нещадно, яко же и способников его. А который перевертник без записи реестравай личину зверя приймет, ино же и тому.

А чуть ниже этого абзаца в книге торчал добавленный позже листочек с примечанием – что в 1653 году, когда эта книга была написана, к преступникам обычно применялось протаскивание под килем. Которое сейчас отменено, поэтому в связи с изменениями в законодательстве обратитесь, пожалуйста, к актуальным уложениям о наказаниях.

Но суть Ремус все-таки уловил. Джеймс, Сириус и Питер были виноваты не только в том, что не зарегистрировали свою анимагическую форму – нет, речь шла о целом ряде преступных деяний: они не подали предварительное заявление властям, они превращались сами, без наставника, да еще и помогали друг другу – не только в чем-то одном, но в целой совокупности преступлений.

Ремуса одолела безысходность. Интересно, читал ли эту книгу Снейп… вероятно, да; небось даже вставил цитату в свою анонимную кляузу.

Едкие комментарии так и просились наружу; выложить хотелось все, что он думал о самой книге, ее авторе, его манере изложения и об этих дурацких законах – но тут Ремус осознал, что за книжным шкафом кто-то стоит, и прикусил язык: как-то нелепо, когда тебя ловят на разговорах с самим собой, пусть даже слушатель тебя и не видит… А потом он затаил дыхание и навострил уши – почти нечаянно, просто автоматически среагировал на доносившийся из-за стеллажа голос:

- …не знаем, где он прячется между занятиями, этот поганый любитель грязнокровок.