5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c

И Снейп негромко заговорил – голос шелестел в ушах, бесконечный, неумолчный, тянулся монотонным речитативом… Ремус не узнавал язык – может, англосаксонский? – и слова текли мимо, как вода; потом его обожгло, точно колючим ветром, и новый порыв растрепал волосы, а кожу неприятно защипало… Лицо стянула какая-то субстанция – она забивалась в рот и нос, облепляла удушающей пленкой, и Ремус распахнул глаза – мелькнула паническая мысль: “Так и есть, он решил меня убить…”

…а потом темнота развеялась, и эта штука на лице тоже… что-то засосало их в себя, словно пылесос – бумажную салфетку… в глазах взорвался свет, заплясал тупыми иголочками; Ремус выругался и закрылся от него руками…

- Я же предупреждал, Люпин.

Он протер глаза. Медленно их разлепил. Прищурившись, оглядел больничное крыло… полумгла, испещренная кляксами теней – только-только забрезжил рассвет… моргнув, он повернул голову и посмотрел налево, на Снейпа, который…

- Боже милостивый, - всполошился Ремус, - это Джеймс и Сириус, да? Что они с тобой сделали?

- Ничего, - Снейп разговаривал своим обычным голосом, но по лицу его разливалась восковая бледность, как у мертвеца, а под запавшими глазами залегла синева, и он казался старше своего возраста – черты заострились, кожа обтягивала каждую косточку…

- Твой вид… настораживает. Тебе бы… слушай, тебе бы и правда лучше отменить свое заглушающее заклинание – или что ты там наложил, чтобы Помфри не помешала – и позвать ее…

- Она мне ничем не поможет, - Снейп убрал свою палочку. - Если твои глаза функционируют, как обычно – то бишь куда лучше мозгов, – то я пойду.

- Хорошо, - Ремус не стал развивать эту тему. - Да, с ними все в порядке. Спасибо тебе. Большое спасибо. Я… но ты уверен, что Джеймс и Сириус…

- Они совершенно точно ни при чем, - в левом глазу Снейпа словно замерцал огонек. - Вчера я обеспечил их занятием до глубокой ночи. Отработка у профессора Макгонагалл.

Ремус не знал, что на это ответить. В груди бурлил какой-то странный смех – то ли от изумления, то ли от беспомощности…

- Ах ты… - нет, это бесполезно; он сдается.

- У меня были дела, - безучастно пояснил собеседник. - А они мешались под ногами. И кстати: можешь не переживать, что твои приятели будут активно настаивать на вашем ежемесячном моционе. Как оказалось, в отдел магического правопорядка вчера была подана жалоба – на незаконные действия трех несовершеннолетних незарегистрированных анимагов. Не помню, какое наказание предусмотрено за это правонарушение, но сомневаюсь, что они ограничатся неделей отработок.

И он усмехнулся прямо в лицо обомлевшему Ремусу; мелькнула улыбка сытого злорадства, тонкая и отточенная, как серп, и Снейп выскользнул из лазарета – словно тень, которую унес ветер.

***

Лили проснулась. Сощурилась, вглядываясь в красноватый полумрак под балдахином, и прислушалась к разбудившим ее невнятным звукам. Сквозь задернутый полог, пятнистый от утреннего солнца, доносились голоса ее соседок по спальне… Фелисити, Мэри, Корделия… “Господи, какие же они трещотки”, - вспыхнуло в голове, и Лили вспомнила, что и раньше об этом думала: девчонки всегда устраивали жуткий гвалт, который поднимал ее по утрам. Какой будильник, о чем вы? Кому он нужен, когда есть эта троица, столь рьяно – и шумно, не забудем о шуме – наводящая красоту?..

Она перевернулась на бок, протирая заспанные глаза. Ну что, как сегодня самочувствие?

Просто превосходно.

Она уже давно не чувствовала себя “превосходно”. С самого Нового года. А сегодня… да, уже десятое января. И все это время проклятие действовало; она медленно угасала, все глубже и глубже погружаясь в его мерзлоту…

В том вчерашнем трактате говорилось, что, если бы Сев ее не расколдовал, она была бы обречена.

Сев…

И тут на нее волной обрушились воспоминания о вчерашнем вечере – холодные, тяжелые, кристально ясные… Северус вылечил ее от проклятия, которое вытягивало из нее жизнь, а она сбежала и бросила его одного. А потом он прислал записку, что с ним все хорошо, и она на этом успокоилась, закончила мыться и, словно в тумане, побрела спать.

И почему-то утром, на свежую голову, в комнате, где смеялись Мэри и Корделия, а Фелисити бормотала заклинание для завивки ресниц, ей вдруг стало мучительно ясно, как эгоистично и глупо она себя повела прошлым вечером. Это настолько бросалось в глаза, что Лили и сама не понимала: как она могла так поступить? И почему ничего не заметила?

О Боже… Сева надо найти, и поскорее. Он сказал, что все хорошо, и, наверное, даже смог залечить свой порез – но это же явно не то “хорошо”, которое и впрямь хорошо. Она удрала и оставила его одного – а ведь сначала протестовала и уверяла, что… внутри все перевернулось от болезненного стыда – уверяла, что любит… Да, за нее говорило проклятие, и да, Северус не поверил ни единому слову – но это одно, и совсем другое – когда спасаешь жизнь лучшему другу, а тот тут же сбегает и бросает тебя одного. Да как она только могла – почему успокоилась, когда получила эту записку?

Нет, с ней точно что-то не так – это же явно не нормально…