4891

— Чуть позже, после нескольких серьезных отравлений, поскольку действовать пришлось наобум, методом проб и ошибок, Загладкин-Замяткин научился приготавливать мухоморный морс со спорами на свежеотжатом соку. Неизвестно, чье личностное состояние нахимичило, но состав вышел — святых выноси. Первая же кружка морса отправила эго Загладкина далеко за те самые «границы», неприкосновенностью которых так пеклись соглядатаи. Как только Загладкин залип, контроль над телом на весьма продолжительный временной промежуток получил Замяткин. Надо сказать, он находился в крайне неуравновешенном состоянии. Буйные восторги, охватывавшие Загладкина в Западном крыле при виде дармового жидкого мыла в общественных сортирах и зеркал, которые почему-то никто не бил, довели Замяткина буквально до ручки. Еще в командировке он подбивал свое alter ego расколотить для начала парочку раковин, на худой случай, хотя бы помочиться мимо писсуара, но Загладкин был неумолим. Теперь, наконец-то перехватив инициативу, Замяткин поклялся взять реванш. Больше всего прочего его страшила перспектива снова очутиться в ненавистном ему Пентхаусе. Соответственно, оставшись в одиночестве, Замяткин принялся лихорадочно размышлять, чтобы такого предложить Ячейке Дружбы между Неприсоединившимися этажами, чтобы гарантировать себе должность Востоковеда и укатить куда подальше от Западного крыла. Место, к слову, как раз стало вакантным, предыдущий Востоковед пропал без вести в неспокойных отсеках нигролов, взявшись доставить объявленным младшими братьями Красноблока каннибалам партию консервов, — по лицу Муллы скользнула еле заметная улыбка. — Предположительно, забыл прихватить с собой консервный ключ, хотя, не удивлюсь, если братья просто предпочли свежатину…

— Ужас…

— После этого прискорбного инцидента никто из соискателей не спешил в Востоковеды, так что место, скорее всего, никуда бы не делось, но Замяткин решил подстраховаться. Тут-то он и вспомнил о доблестных мюридах и их наставниках, овладевших мудростью суффиксов. Наверное, какую-то книжку прочел. Наскоро переосмыслив опыт последователей Хасана ибн Саббаки, новоиспеченный востоковед накатал рацпредложение и рванул с ним в Комитет…

— Что же такого сногсшибательного предложил соглядатаям Замяткин?

— Возродить старинные практики суффиксов. Только по обновленной методике и под патронажем межэтажной ячейки соглядатаев…

— Зачем ему это понадобилось? — удивился я. — Неужели хотел раствориться в «Абсолюте», как это умели суффиксы, проникая за Внешние стены?

— Думаю, Замяткин преследовал сразу несколько целей, — осторожно сказал Мулла. — Задача, которую он намеревался решить, была, таким образом, триединой. Ты верно подметил: Замяткин не планировал лично достичь благословенного состояния Хакика. Но, он задумал навечно погрузить в «Абсолют» свое alter ego и, таким образом, навсегда избавиться от двойника. Гениально, не так ли? Загладкин перестал бы его доставать, и он вылечился бы от мучительного недуга. Кроме того, соглядатаи никогда не узнали бы о существовании Загладкина с его унизительным низкопоклонством перед Пентхаусом. Сам знаешь, что за него у вас полагалось…

— Срок в Заколоченной лоджии.

— Правильно. Еще один нюанс. Чтобы Загладкин словил зачетный баян, Замяткину предстояло дудлить мухоморный морс без просыху. Если бы он лакал его тайком, соглядатаи рано или поздно схватили бы его за руку, это был вопрос времени. Убедив соглядатаев, что практики суффиксов пойдут Красноблоку на пользу, Замяткин мог хлестать морс ведрами и совершенно в открытую на правах главного муршида.

— На кой соглядатаям понадобился муршид?! — изумился я.

— Как это? Чтобы руководить мюридами.

— Зачем?!

— Для организации Пролетарского Джихада, разумеется!

— Против кого?! — еще больше удивился я.

— Против обетованцев, — отвечал Мулла неохотно.

— Чем они-то вам не угодили?!

— Они выписали нас из Обетованной квартиры, объявив наши квадратные метры своими…

— Обетованцы?! Но вы же всегда жили с ними — душа в душу?!