48 минут. Осколки

Ник остается парковать машину, Шон сразу же удаляется в подвал, чтобы разобраться с тем, как в доме устроено отопление, а нам с Арти велено перетащить вещи и покупки внутрь. Заполнив полки крупами и консервными банками, разложив портящиеся продукты в холодильник, я поднимаюсь наверх, попеременно заглядывая во все комнаты, пока не останавливаю выбор на самой дальней. Внутри холодно и пахнет сыростью, но это лучше, чем ночевать на улице или в дешевом отеле. Краска на дверях по краям облезла, а обои в мелкий цветочек были наклеены, по-видимому, много лет назад, так как стыки начали расходиться.

– Вы видели? Тут целый мешок картошки! – доносится снизу радостный возглас Арта. – Иди сюда!

И я спускаюсь обратно. В кухне уютно, хоть и пусто. На полу плитка цвета сурьмы, кое-где уже растрескавшаяся от времени; деревянные шкафы раскрашены терракотовыми узорами, похожими на кельтский орнамент. На полках рядами стоят пустые банки. В углу – аккуратной башней бумажные коробки, оставшиеся от хозяев. Возможно, их забыли, когда уезжали. Если включить воображение, можно представить, что мы недавно въехали и просто не успели разложить вещи.

Артур выныривает из кладовки с полной миской картофеля в руках. Ставит на стол и достает из ящика ножи. Ник входит в комнату, стягивая шапку и отряхивая от снега.

– Присоединяйся, – Артур толкает ногой в его сторону табурет.

– Если мы сможем поскорее поесть, то даже с удовольствием.

Ник потирает ладони, выдыхая на них теплый воздух, бросает куртку на свободный стул и садится рядом с другом. Парни хватают по картофелине. Артур чистит широкими короткими стружками, Ник снимает кожуру по кругу, закручивая ее в спираль, словно каждый раз соревнуется сам с собой, насколько длинной она может получиться.

– Тебе необходимо особое приглашение? – подбросив вверх и поймав за лезвие нож, протягивает его мне.

Я медленно опускаюсь на стул, беру продолговатый клубень, пару секунд кручу его в руках… и понимаю, что не знаю, что делать. Я не умею чистить картошку. Великолепно! Со вздохом разочарования опускаю руки.

– Все нормально? – Ник облокачивается на прихрамывающий от старости дубовый стол, который тут же кренится влево. – Ох, дерьмо! – он ныряет вниз. – Надо или подложить что-то, или остальные ножки подпилить.

Я скребу по картофелине, пытаясь снять кусочек кожуры. Получается откровенно паршивенько, но я продолжаю, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды парней, и изображаю из себя если не профессионала, то хотя бы не криворукую растяпу. Ник меряет меня взглядом, в котором издевка читается так явно, что даже можно ничего и не говорить. Я сглатываю:

– Кажется, нож затупился, – мямлю еле слышно, опустив глаза.

– Давай поменяемся, – Ник протягивает мне свой, лукаво усмехаясь, а мне ничего не остается, кроме как поджать губы и согласиться.

Артур замирает, как сурикат, наблюдая с любопытством. Ник тоже ждет, когда я возьмусь за дело.

– Ну ладно, не умею я, – развожу руками и со злостью бросаю нож на стол. – Понятия не имею, почему. И не обязательно на меня так пялиться.

– Ви, тебя никто не осуждает, – ободряюще улыбнувшись, говорит Артур. – Давай я научу.

И подсаживается рядом, показывая.

– Гляди! Большой палец упри вот так. Да, правильно. А теперь надавливай.

Кусочки кожуры летят в ведро перед моими ногами.

– Видишь, не сложно, – похлопав меня по плечу, Арт встает и скрывается в кладовке. – Поищу кастрюлю побольше.

Старательно снимая шершавую кожуру, которая все время рвется, я наблюдаю, как длинные тонкие ленты, закручиваясь серпантином, опускаются к ботинкам Ника.

– Как у тебя так получается?

– Что именно? – уточняет он.

– Аккуратно срезать, не порвав ни разу?

Он пожимает плечами.

– Моя стихия.

– Что, картошка – твоя стихия? – посмеиваясь, я отправляю еще пару очистков в ведро.

– Ножи, – уточняет Ник.

Я смотрю на него, ожидая объяснений. Он указывает на куртку, лежащую рядом. Внутри закреплен кожаный карман, в который вложены серебристые лезвия.

– Ого, – вырывается неосознанно. – Где ты их достал?

– Там же, где и запасные патроны. У парня своего можешь спросить, он тебе расскажет.

– Да уж, расскажет он мне, – хмыкаю я. Нож впивается в картофелину сильнее. – Вероятность, что Шон выложит, чем вы два дня занимались, пропорционально равна тому, что он поделится впечатлениями о наших прошлых совместных выходных.

– Он просто хочет тебя защитить.

Я фыркаю:

– Иногда у меня такое чувство, будто я разговариваю со стеной. Он такой строгий и серьезный. Причем постоянно, не расслабляется ни на минуту.

И зачем я это Нику рассказываю? При первом удобном случае он обернет эту информацию против меня.

– А вообще, это не твое дело, – добавляю, посылая ему взглядом забудь-все-что-я-сказала.

Вместо того, чтобы ответить, он смотрит на что-то позади меня. Или кого-то…

– Если из меня постоянно не бьет фонтан эмоций, это не означает, что их нет.

Я оборачиваюсь. Нож падает из рук.

Шон стоит в паре ярдов5 от нас. Слегка нахмурив брови, смотрит внимательно, как будто пытается найти ответ на свой невысказанный вопрос. И страшнее всего, находит.