40 часов в Аду (СИ)

— Я заметила здесь много коренного населения. Близость к индейским прериям отразилась на жизни приезжих и жителях вашего дружелюбного Техаса. Праздники, оформления улочек и зданий, блюда… То, что успела заметить. Уверена, что ты, парень с причёской пауни[3] и специфическими тату, проникся их духом. Мне нравится, когда в человеке есть что-то такое же родовое, дикое. Вряд ли твоими предками были индейцы, но я могу ошибаться. Мы можем быть не такими разными, «грязный, праздный завоеватель». — Женщина с яркими племенными татуировками, подчёркивающие её близость к «колыбельным обществам», кладёт мяч перед собой, водя по нему пальцем. — Ты мне совсем не снишься. Только пидорский преступник с располагающими чертами лица. А мне бы хотелось ещё раз тебя увидеть. Нам дали слишком мало времени друг на друга, но его его хватило, чтобы сказать о своих чувствах. Я часто возвращаюсь к тому мгновению, который поставил точку в твоих мечтах. Те три слова прозвучали робко, но так убедительно. Я не смогла ответить тебе тогда. Не могу ответить и сейчас. Что не подразумевает мою бесчувственность, ты мне не безразличен. Совсем нет. Для сохранения твоей самоуверенности ты должен кое-что узнать. Ты мой первый мужчина за… примерно год. Ты забавно шутишь. — Парна загибает пальцы левой руки. — Чудесно целуешься, прекрасно изображаешь «сексуальное бревно». — Она смеётся, на неё оборачиваются омрачённые люди поблизости. — Ну, и пылко любишь, — почти неслышно и несмело произносит она. — Довольно необычно, когда за два дня испытываешь столь широкий спектр ощущений. Думаю, у нас это взаимно. Опасность породила страсть. — Парна облизывает губы и затем кусает их. — Но самое необычное в тебе, пожалуй, то, что ты стал первым на моей памяти мужчиной, который не раздумывая отдал за меня жизнь. — Она загибает последний палец на руке и всматривается в образовавшийся кулачок. Затем разжимает его. — Как минимум, я планировала оторваться на вечеринке, и ты бы понял, что я умею быть не только сдержанной и морозной машиной для убийств, но ещё и расслабляться. Жаль, твоя вечеринка так и не состоялась…

Парна возвращается взглядом к мячу для американского футбола.

— Если бы мне позволили написать на нём что-нибудь, я бы определённо предложила такую надпись: «Люди не запомнят как ты играл. Люди запомнят как ты выиграл». А ты выиграл, Логан. Благодаря тебе мы одержали победу. Благодаря твоей жертве мы спаслись и лишили мир троих опасных недотёп-террористов. Отомстила ли за тебя? Не уверена. Я постараюсь разделаться со всеми, пока моё сердце бьётся в ярости. Им точно несдобровать. Они ответят за тебя по всей строгости. — Возвращает мяч на место. — Ладно, мне пора идти. Сомневаюсь, что смогла надолго запутать «своего охотника». После девятичасового перелёта я прибежала сюда быстрее ветра: он бы не смог догнать меня, только если не воспользовался сверхскоростным истребителем. Но лишний раз не хочу подставляться под объектив видеокамер, бинокля или, тем более, прицела. Вдруг приказ о моей ликвидации уже поступил, а я прилипла тут на одном открытом месте, где меня видно со всех сторон, и подвергаю свою жизнь опасности. Как обычно. Но на этот раз у меня есть план. Они думают, я безмозглая жертва, а я тем временем приведу их в ловушку. Пожелай мне удачи.

Парна привстаёт с постриженной травы, последний раз всматриваясь в серую маленькую каменную плиту, рядом с которой разложено великое разнообразие цветов. Перед тем, как отвернуться и уйти, она роняет:

— Прощай, Логан.

***

Телефонная трель звучит сигнализацией для вора — пугает до паники крайней неожиданностью и заставляет ждать худшее за худшим. Парна отодвигает мясной салат и нехотя берёт трубку, готовясь положить в первые секунды, пока не отследят сигнал, а внушающий спокойствие располагающий голос на другой линии только усиливает желание: