40 часов в Аду (СИ)

— Здравствуй, Логан… — несмело приветствует чернокожая женщина. Она печальна и слегка напряжена. — Вот я и пришла тебя навестить, поэтому позволь высказать всё накипевшее. Тем более, что с тех пор, как ты находишься здесь, ты лишён возможности узнавать произошедшие события. — Женщина поправляет короткий чёрный топ, показывая символьные татуировки, делает паузу. — Начну со свежих. Они самые яркие, крышесносящие, так сказать. Не успела я начать охотиться на некую Организацию, как её члены уже много раз доказали мне, что хотят перехватить пальму первенства в столь серьёзном состязании своими властными пакостными ручонками. Спешу утешить: никаким образом — пока — они не навредили мне. Кроме навязчивой паранойи и мании подозревать всех и вся в округе, они, к счастью, дальше не ушли. Если в этом была их цель, то пока они удачно справляются. Не знаю, намереваются ли свести меня с ума или вынуждают сдаться, или… чего ещё можно добиться?! — она восклицает это громко, не стесняясь. — То есть, придя сюда к тебе, к слову, я рискую. Но понимаю, что, скорее всего, шанса увидеться с тобой ещё раз не будет… Ты хотя бы дома. Я же не успела побыть основательно у себя, в Оз[1], на юге Сиднея, как обнаружила погром. Да, опять. Может, я не говорила тебе, но тогда, много лет назад, когда прищучила одного миллионера-отморозка, растлителя малолетних[2], я жутко разозлила его громил: они вломились домой в моё отсутствие и устроили такой кавардак, что пришлось привлечь друзей из участка — кто относился ко мне хорошо: те два человечка, которым было похер на цвет кожи, пол и мою родословную, а не мудил-сексистов с упрямой предвзятостью… — Женщина укорила себя за ворошение малоприятных воспоминаний и вернулась к основной мысли. — Разница состояла лишь в том, что эти безалаберные придурки из Организации имели принципы. Они пришли с определённой целью, которую жаждали мне сообщить. Предупредить, что с ними шутить не удастся. Оставили надпись в гостиной, большущую такую, во всю стену. — Парна широко разводит руками изображая примерные размеры. — На языке мест, где я родилась. На авабакале. «Остерегайся нас и беги». Ты, наверное, спросишь, откуда им, нахрен, знать его? И я отвечу, что они просто срамные зазнайки, кому нравится выпендриваться. Да, у них есть глаза и уши, и мускулы, и ещё чёрт знает какие части тела, которыми они руководят с любой точки земного шара. Но это тот самый «перебор», что видишь на телеэкранах в дешёвых, мистических трепет-фильмах. Эх, заболтала тебя, к тому же заставила поволноваться, — она почти расстроилась, но концу предложения вернула прежнюю презрительную интонацию: — но это ещё не всё. С сожалением сообщаю, что это не весь кошмар, а моя история, кажется, нескоро закончится. — Женщина поправляет квадратную сумку на плече и устало присаживается. — После предупредительного выстрела в стену в паре метров поблизости я мигом покинула дом и сразу же позвонила Сянь Мэй и Сэму. Конечно, я должна была предостеречь их, ведь понимала, по моим стопам, а значит, и моих друзей, нацелилась вездесущая Организация. Не знаю, ждали ли последние нарочно, когда я свяжусь с ними, но именно после звонка они забыли такое понятие как «оседлый образ жизни». Они настороже и возможно в бегах. Как и я сейчас. И до сих пор не понимаю, почему приехала сюда к тебе. — Парна осматривается по сторонам, улыбаясь хорошей погоде. — По моим следам точно идёт охотник со снайперской винтовкой. Ещё я часто замечаю подозрительные блики в окнах и скрывающийся с верхних этажей силуэт, где бы я ни находилась. Может, это и паранойя, но ведь, как известно, о наличии меткого стрелка ты узнаешь только тогда, когда его пуля окажется в твоём теле. — В голосе её не слышится тревоги и страха, а в глазах, может показаться, даже кроется озорство. — Моя наблюдательность по прошествии лет только обострилась. Сомневаюсь, что его послали убить меня. Следить. Но для чего? Когда узнаю об этом и хоть с кем-нибудь разберусь из их «ублюдочной шайки», особенно со своим преследователем, дам тебе знать. Поверь, сообщу тебе первому.

Парна мешкает, внимательно вглядываясь в одну точку вдалеке. Взгляд её рассеянный, задумчивый и пустой одновременно. Затем она возвращает глаза обратно, расположившись поудобнее.