39f0b39527dd45a18a557a0a0ff09d88

Весь день Лауфер пробыл в своей комнате, не покидая ее до самого вечера, который тоже лишь подтвердил отсутствие садовника, и только сон утешил его в своих невидимых руках, словно успокаивающе поглаживающих юношу по спине, околдовывая и забирая с собой туда, где ему не будет так невыносимо больно и стыдно за себя и свои действия, которые уже не получат от Томаса прощения.

Телефон несколько раз взывал к вниманию своего разбитого хозяина, поранившегося об осколки обманного счастья, но тот даже не потрудился встать, чтобы ответить на звонки. Тяжелые веки снова закрывались, а чрезмерное количество сна теперь не бодрило, а, наоборот, утомляло еще сильнее. Звонил, как оказалось, Штейн, обеспокоенный исчезновением друга, и тот ответ на один из своих звонков все же получил.

– Че делаешь-то? – нетерпеливо буркнул его голос, уже не надеющийся на разговор с где-то затерявшимся на целых два дня Лауфером.

– Сплю, – угрюмо проговорил Билл в ответ и снова прикрыл глаза, разворачиваясь на спину.

Настроение совершенно отсутствовало, и хотелось заново заснуть, чтобы избавиться от неприятных размышлений, к счастью, не сумевших пока попасть за грани сна.

– Что-то ты рано, еще восьми даже нет, – изумленно хмыкнул Штейн, а в ответ лишь услышал апатичный зевок, который только доказал то, что другу мешать не стоит. Но в то же время ему хотелось задать слишком подозрительному Лауферу и другие вопросы. – Может, в клуб сходим? Че киснуть-то?

– Не пойду, – ответил Билл, поворачиваясь теперь уже на бок, и снова поджал губы от давящего на сердце негодования. – Берти, – жалобно позвал юноша, а услышав отзывающееся мычание, все же продолжил. – Он все знает..

В трубке на несколько секунд воцарилось внезапное молчание, после которого все же раздалось короткое: «еду». Гнетущая тишина вновь коснулась слуха печального Лауфера, который, возможно, даже был рад, что в трудную минуту у него будет поддержка и тот, кто сможет выслушать накопившееся.

Долго даже ждать этого не пришлось: Штейн в течение часа уже оказался в комнате друга, отрешенно завернутого в одеяло, и опустился рядом с ним, ткнув лежащий на кровати сверток, который до этого совершенно не подавал признаков жизни.

– Рассказывай, давай, что ты опять накрутил, – мягко и участливо проговорил Альберт, и кокон все же зашевелился, вскоре являя его взору растрепанного Билла Лауфера с живописными отеками под глазами, обезобразившими его все лицо чрезмерным сном. Брюнет вскоре сел, поджав под себя ноги, и поморщился.

– Я в бассейн пришел, и он меня увидел, – пожав плечами, Билл тяжело вздохнул и все же принялся рассказывать другу, резко утратившему после этого заявления дар связно мыслить.

Поведал он все, что утаил от него до этого, включая и первый поцелуй с Томом, и жаркую сцену в беседке, от которой у русоволосого парня особенно расширились глаза, и ошарашенный возглас сорвался с его губ, поскольку таких подробностей всей этой авантюры он так быстро и не предполагал.

Когда же Билл сказал, что садовник с утра не вышел на работу, равно как и вечером, Штейн хотел было предположить очередной выходной день, однако в этот раз юный брюнет был непреклонен: выходные из-за дождя прошли совсем недавно, чтобы этот день наступил снова так быстро, к тому же и в начале недели, поэтому отсутствие Каулитца на рабочем месте объяснялось только увольнением.

– И что теперь? – спросил растерявший свой положительный настрой Альберт, и смотреть на расстроенного, разбитого Лауфера ему было невероятно больно и тяжело.

Хотелось хоть как-то поддержать и поднять его настроение, но тот словно безнадежно застрял в безрадостных размышлениях где-то на руинах своих мечтаний.

– Если завтра утром он не придет.. я сдаюсь, – пожав плечами, уныло ответил Лауфер, и надежды в его словах не было совсем, как бы ему ни хотелось.

Он опять лег, укрываясь по пояс одеялом, глаза отчаянно закрывались, сладостно обещая показать очередной увлекательный и крайне расслабляющий киносеанс во сне, но все еще предающийся экстренным раздумьям Штейн нагло не позволял ему спать.

– Ну, нет! Это что-то совсем не по-нашему! – тут же возразил он, беспардонно расталкивая лежащего юношу, который все же недовольно проворчал и поднялся в сидячее положение. – Собирайся, и пойдем в клуб, слышать ниче не хочу.

Уговоры длились долго и мучительно, но эффект свой в итоге все же возымели: с трудом сдавшийся Лауфер неохотно выбрался из-под одеяла и побрел в ванную приводить свой внешний вид в блистательность и роскошь, неизменно следующие за ним во время каждого выхода в свет. Уж Альберт действительно имел некоторые рычаги воздействия на своего друга, чтобы заставить того улыбаться и гнать прочь его тоску, а сам Билл редко, но все же умудрялся впадать в апатию, из которой его всегда приходилось всячески вытаскивать.