35c642e66e02de09a0e30023f4764e62

дисциплины решился эффективно и твёрдо.

Строительными работами руководили местные рабочие. Они же

сообщали нам о случаях саботажа, а за это тоже полагалась высылка в

часть. За высокую дисциплину и добросовестное отношение к работе

мы, офицеры, пошли на компромисс и не домогали солдат утренними

зарядками и лишними построениями, кроме вечерней проверки.

Моя семья в то лето уехала на «большую землю», поэтому особого

беспокойства я не испытывал, и месяц получился почти курортным. В

положенный срок мы, отдохнувшие, вернулись в часть, а вместе с этим

неожиданно под кроватью Скобочкина появились его кроссовки. Извини, Лёша, но твои кроссовки пришлись мне впору.

Оставшееся время до отпуска, который случился в середине августа, я

прожил в офицерской общаге. Квартиру уступил родственникам моего

друга Миши Сергеева. Его тётя и племянница Ольга приехали в часть по

поводу его женитьбы. Свадьбу гуляли прямо в части. Для этой цели

поставили две палатки УСБ, где и проходило всеобщее веселье. Тёмные

ночи и густой кустарник скрыли все грехи пьяных гостей.

Глава 21

Подполковник Александр Александрович Заболотный был назначен на

должность начальника отдела специальной разведки разведуправления

ЗабВО, кажется, ещё в 1981 году. С тех пор он частенько бывал в нашей

части. Всю сознательную жизнь он отдал спецназу. Отлично знал, что

это такое есть. Около пяти лет успешно командовал кировоградской

бригадой и в том числе поэтому пользовался всеобщим уважением.

Штабная должность его утомляла, и, по его собственным словам, он

приезжал к нам, «чтобы отдохнуть». Каждый приезд не сопровождался

«поиском блох». Александр Александрович, как мог, помогал

обустраивать жизнь и быт. Участвовал в боевой подготовке. С

удовольствием сопровождал группы во время «подыгрышей» и, конечно

же, вместе с бригадой совершал парашютные прыжки. Для офицера

штаба округа это был из ряда вон выходящий случай.

Каждый парашютный прыжок сопровождался, как правило, долгим

ожиданием. Ждали, когда наступит рассвет, ждали, когда стихнет ветер, когда разъяснится, когда прилетят вертолёты. В мою бытность только в

1981 году прыжки совершались с Ан-2 и военно-транспортного Ан-12, в

другие годы – с вертолётов МИ-8 и МИ-6. Если летом ожидания

позволяли выспаться и отдохнуть, то зимой это превращалось в

настоящую пытку.

В центре командир части полковник Иванов, справа представитель

разведотдела округа полковник Заболотный, слева подполковник

Астахов

Однажды зимой во время такого ожидания упал боец. Пульс не

прощупывался, дыхания – визуально – не было. Сперва подумали –

помер. Сняли с него парашют и отнесли в санитарную машину.

Оказалось, живой, только температура тела от длительного

переохлаждения опустилась почти до 30 градусов, и он потерял

сознание.

В тот день, 23 июля, ожидание было уж слишком долгим. Это событие

зафиксировано в моей книжке учёта парашютных прыжков. Скорость

ветра до 15 метров в секунду, более чем в три раза превышала

допустимую, и после обеда стало понятно, что очередной прыжковый

день прошёл впустую. Александр Александрович посовещался с

комбригом и заместителем по ВДС, затем подошёл к группе офицеров и

бодрым голосом спросил:

– Ну что, мужики, прыгать будем?

– Да!!! – дружно заорали мы в ответ.

Бравада и шуточки военных дяденек порой выходят за грань здравого

смысла. Однажды пилоты самолёта АН-12 опасно пошутили. Дело в том, что после выброски очередной партии парашютистов камеры

стабилизирующих парашютов остаются в самолёте. Для того чтобы их

вернуть, бортинженер просто делает из них большую связку и

выбрасывает через рампу, грузовой люк, на площадку приземления, перед тем как самолёт ляжет на обратный курс. На этот раз летчик

метнул тяжёлый тюк прямо на командный пункт управления прыжками.

Бросок получился настолько точным, что, к всеобщему удовольствию, заставил командование части спасаться бегством, а ведь стоило задеть

кого-либо, и летальный исход был бы неизбежен.

В другой раз АН-2, едва оторвавшись от земли, круто пошёл в небо с

глубоким разворотом. Затем сделал ещё пару умопомрачительных

виражей. Парашютисты пришли в себя, лишь когда самолёт вышел на

боевой курс. На вопрос: «Он чё у вас, е…у дался?!» – один из лётчиков

ухмыльнулся и ответил: «Не-а, его недавно с истребителей списали».

На рисковый прыжок отбирал лично заместитель командира бригады по

ВДС майор Никифоров. Его скрупулёзная придирчивость была понятна и

оправдана при выполнении им своих прямых обязанностей, но в

повседневной службе сильно раздражала. На прыжок стремились все, хотя некоторые потому и рвались, что точно знали – их не возьмут.

Насколько это опасно, я вдруг понял, когда до земли оставалось менее

ста метров. Именно тогда стала ощущаться горизонтальная скорость

приземления. Это было эквивалентно автомобилю, который мчится со

скоростью не менее шестидесяти километров в час. Я развернулся точно

по ветру. Чем меньше была высота, тем быстрее бежала земля под ноги

и тем становилось страшнее. Сгруппировался и после жёсткого удара о