наивысшей точке свирепости подполковника.
– Что… вашу… мать, времени не хватило? – зарычал он, и над подобием
строя воцарилась гробовая тишина.
– Газы!!! – взревел Иванов.
Все молча, побросав швейное занятие, принялись натягивать
противогазы. Комбриг внимательно смотрел на автовзвод и затем сквозь
зубы процедил:
– Почему боец без противогаза?
– У него чирей, – вяло отозвался командир взвода.
– А что, во время войны он тоже так будет? – зловеще уточнил Иванов.
Вместо ответа раздался вой солдата, который попытался выполнить
команду комбрига. Не получилось. Ему тут же заломили руки, а взводный
надел резиновую маску прямо на созревший нарыв. Иванов, очевидно
сообразив, что перегнул палку, спустился с трибуны и ушёл в солдатскую
столовую, которая располагалась тут же. Бойца тем временем увели в
санчасть, а все остальные продолжили пришивать знаки различия, но
только в противогазах. Пальцы замерзали, пот заливал глаза, и работа
почти остановилась. Неизвестно, как долго это могло продолжаться, пока
подполковник Фисюк негромко, но отчётливо произнёс:
– Отбой газам, командиры подразделений ко мне, личный состав – на
обед.
Дикая эпопея была закончена. К слову сказать, что в дальнейшем погон
на «мабуте» ни у комбрига, ни у личного состава не было.
Майор медицинской службы, начальник хирургического отделения
Тимофеев поздним вечером сидел в небольшом кабинете
хирургического отделения военного госпиталя и заполнял документы.
Сергей Степанович всегда откладывал это канцелярское занятие на
конец рабочего дня, хотя его окончание можно было считать вполне
условным. За окном мерно стрекотал дизель-генератор, исправно
вырабатывая электроэнергию. Внимательно вслушиваясь в тарахтенье
ненадёжного двигателя, Тимофеев недовольно крякнул и бросил ручку
на лежавшую перед ним на столе раскрытую медицинскую книжку.
Майор откинулся на спинку стула и принялся вспоминать события
трудного дня.
Всё началось с того, что недавно прибывший молодой лейтенант
заболел гепатитом и, вместо того чтобы усилить коллектив отделения, поменял хирургический модуль на инфекционный. Это притом, что
«заменщик» лейтенанта успел улететь в Союз. При той нагрузке, что
испытывал госпиталь, потеря каждого специалиста была ощутимой.
Едва Тимофеев успел провести утренний обход, как сломался дизель-
генератор, и свет погас во всём отделении. Благо, что плановые
операции ещё не начались. Пришлось, спешно отложив часть из них и
поменяв план работы, лично контролировать ремонт источника
электричества. Запасной сломался чуть раньше, и Сергей Степанович
отдал распоряжение ремонтировать и второй тоже. Как оказалось
впоследствии, это решение оказалось самым своевременным и
правильным за всю службу Тимофеева.
Очнувшись от воспоминаний, Сергей Степанович принялся заполнять
медицинскую книжку «покойника». «Покойниками» майор мысленно
называл тех, у кого не было – или почти не было – шансов выжить. Ход
лечения и хирургические вмешательства таковых майор описывал лично
и с особой тщательностью, по вполне понятным причинам. Называть так
живых ещё парней было достаточно цинично, но, во-первых, соответствовало суровой правде жизни, а во-вторых, этого слова –
покойник – майор ни разу не произнёс вслух. Исписав более трёх листов,
Тимофеев вновь бросил ручку и закурил, мысленно проверяя, всё ли он
сделал правильно.
Основные события начались с обеда. Тимофеев едва успел поглотить
первое, как стрёкот вертолёта прервал его трапезу. Сергей Степанович
вскочил и бегом помчался в сторону операционной, на ходу раздавая
никому не нужные распоряжения. Весь медицинский персонал понимал, что прилёт «вертушки» во внеурочное время мог означать только одно –
на его борту находится тяжелораненый, нуждающийся в срочной
операции. Готовясь к работе, Тимофеев наблюдал в окно, ожидая
доставки бойца в отделение. Когда майор в очередной раз глянул на
улицу, то увидел бегущую к модулю группу людей вокруг носилок, на
которых лежало беспомощное тело мужчины в афганской военной
форме. Всё было абсолютно целым, но плечи и голова были залиты
кровью. В какой-то момент Тимофееву показалось, что её – головы – и
вовсе нет.
– Голову держи, голову, оторвётся ведь!!! – орал за окном прапорщик, повыше подняв капельницу над безжизненным телом. Благодаря
истошному воплю майор убедился, что там всё таки что-то есть.
Первичный осмотр показал, что ранение было нанесено
стабилизаторами реактивной гранаты, касательно задевшей шею
раненого, но и этого с лихвой хватило, чтобы отсечь голову почти
полностью. Каким-то чудом остался неповреждённым позвоночник, часть
мышц с левой стороны и две из четырёх артерий, в том числе и
внутренняя.
Работа в операционной началась. Время остановилось. В тот момент, когда появился шанс «дотянуть» раненого хотя бы до конца операции, произошло то, что уже однажды случилось в начале этого дрянного дня.
Сначала Тимофеев не понял, что произошло. Потом в его голову
вползла мысль, что он не слышит тарахтенья дизель-генератора, и тут
же сверкнуло молнией: «аппараты!» Действительно, аппараты