дальней двери. Она подошла и заглянула в ту дверь. Это была кладовая, а исходили мерцающим
призрачным светом волшебные зеркала, которые собрал здесь Гасхааль со всего замка. Не похоже
было, чтобы в эти дни он притрагивался к ним. Вошла Талиана в кладовую и коснулась одного из
зеркал. В тот же миг ожило зеркало, и увидела Талиана лицо брата.
– Где Гасхааль? – Спросил Повелитель Молний без всяких приветствий. Резок был его
голос.
– Он занят волшебством, – ответила Талиана брату.
Гневно вспыхнули глаза Келесайна.
– Это я и так знаю. Подобно червю, погрузился он со своим Островом в магическое
естество Эссенлера, и, как червя, уже нельзя вырвать его оттуда, не повредив самого плода. Мне
нужно сейчас же говорить с ним – позови его, немедленно! Может быть, еще не поздно остановить
его.
– Что происходит? – Спросила Талиана брата.
– Спроси об этом своего мужа, – отвечал ей Келесайн. – Его словам ты поверишь больше, чем моим.
– Это не так, – сказала Талиана. – Когда-то ты сказал Джордмонду, что я не знаю, чему
верить – теперь твои слова стали правдой. Сегодня я видела странную сцену в лесу: Гасхааль
заставил одну из своих ворон проглотить огромный бриллиант. И хотя птица с большим трудом
справилась с приказанием, это обстоятельство, кажется, только сильно рассмешило его – а ведь он
всегда с большой заботой относился к своим птицам. Мне кажется, что он болен или обезумел, ибо смех его был смехом безумца.
– Он не более безумен, чем прежде, – ответил Келесайн. – Все его птицы когда-то были
людьми, но всех их он превратил в ворон и забрал себе их знания и их души. Ведь титул его –
Повелитель Ворон, и этот титул – не пустой звук. А то, что ты видела в лесу, не безумие, но
Ритуал Силы. Также, как проглотила ворона бриллиант, проглотит он сам драгоценное сердце
Эссенлера. Магия этого мира иссякнет, а могущество Гасхааля возрастет многократно.
– Не может так поступить тот, кого я люблю, – сказала Талиана.
Сказал Келесайн со злостью:
– Тот, кого ты любишь, может быть, и не может. Но ведь не Гасхааля ты любишь, а свое
представление о нем. Однако наш разговор все так же бессмысленен, как и прежде. Позови своего
мужа.
– Его нет сейчас в замке и я не знаю, когда он вернется.
– Если он вернется и не захочет разговаривать со мной, передай ему только одно: когда
ворона глотает бриллиант, камень можно вернуть – если поймать птицу и извлечь бриллиант из ее
желудка.
На сем зеркало погасло.
Когда вернулся Гасхааль, Талиана сказала ему:
– Мой брат желает говорить с тобой.
Спросил ее Гасхааль:
– Откуда ты знаешь об этом?
– Я отыскала зеркала, – ответила Талиана. – Зачем ты обманул меня, сказав, что они нужны
тебе для волшебных манипуляций?
– Я не лгал тебе, – ответил ей Гасхааль. – Они потребуются мне, хотя и позже, чем я
полагал вначале.
– Ты поговоришь с моим братом?
– Не сейчас. У меня еще много дел.
– Он, предвидя такой ответ, просил передать тебе: камень можно извлечь из желудка
вороны, которая проглотила его.
Долго молчал Гасхааль, а потом спросил Талиану:
– Откуда он узнал об обряде?
Промолвила женщина:
– Я рассказала ему.
– Ты предала меня, – сказал ей Гасхааль. – А я не прощаю предательств.
Произнеся это, он превратил ее в ворону и направился в комнату с зеркалами. Там он
выбрал одно из них, небольших размеров, и назвал имя Келесайна. Когда появилось перед ним
отражение Повелителя Молний, сказал ему Гасхааль:
– Открой двери зеркал.
– Зачем? – Спросил его Келесайн.
– У меня есть нечто, принадлежащее тебе, и я желал бы вернуть тебе это.
Отомкнул тогда Келесайн со своей стороны двери зеркал, а Гасхааль проделал тоже со
своей и, бросив в образовавшийся проем ворону, сказал:
– Забирай обратно свою сестру.
И, сказав это, поспешно закрыл двери зеркал.
Сказал ему Келесайн:
– Молись всем богам, которых знаешь. В огненный ад превращу я твой Остров, а участи
твоей устрашатся даже и пленники Обители Боли.
– К чему пустые угрозы? – Спросил Гасхааль. – И без того тобой была мне обещана весьма
незавидная участь.
Спросил Келесайн:
– Для чего ты погубил мою сестру? Ведь спор этот – между нами.
Ответил Повелитель Ворон:
– Для того, чтобы горька стала твоя победа, если ты все же добьешься ее.
Столь велик был гнев Повелителя Молний, что треснуло в руках Гасхааля волшебное
зеркало и разлетелось на части, а осколки изрезали ему лицо и руки. Он вытер кровь, подошел к
другому зеркалу и велел зеркалу отыскать Эмерхада, Господина Знаков, своего родича.
Приготовился он к долгому ожиданию, ибо не знал, где теперь живет Эмерхад, и не видел его уже
довольно давно, но прошло менее минуты – и ожило зеркало, и отразило в себе некую комнату, в
которой стоял Господин Знаков.
Сказал Эмерхад:
– Здравствуй, родич. Что произошло с лицом твоим?
– Нет чести у моих врагов, – сказал ему Гасхааль. – Желал я вступить с одним из них в
переговоры – видишь сам, чем отплатил он мне за доверие.