26b5465a54f0fb67580165b5a7e11988

единственный, кого еще не достигла моя месть. Но я не хочу войны. Я готов простить Келесайна, если он поклянется не возобновлять войны и не мстить никому из моих друзей и вассалов. Такой

же клятвы я хочу и от остальных Восседающих. Передайте эти слова Совету. Ныне все

преимущества на моей стороне, и никто не посмеет сказать, что я отказался от битвы из страха. А

пока, в знак своих добрых намерений, я отпущу всех младших учеников Келесайна, захваченных

мною.

Астана молча выслушала его и, когда Мъяонель закончил, продолжала молчать, но после

того, как был произведен обмен, в замке Джордмонда-Законника повторила слова Хозяина Рощи.

И часть собравшихся взволновалась, другая же часть, напротив, безмолвствовала. Крикнул

Лорд Архайн:

– Пусть Мъяонель вернет мою жену, брата и сына – тогда я поверю ему!

Произнес Джордмонд-Законник:

– В самом деле, справедливым условием мира будет возвращение всех пленников. Кто из

нас отправится в замок, окруженный танцующими тенями дерев, чтобы говорить от нашего имени

с Хозяином Рощи?

Вызвался Ирвейг, и среди Лордов не нашлось никого, кто воспротивился бы этому.

Отправился Повелитель Теней к границам колдовского леса, и объявил о себе, и был принят.

Мъяонель собрал совет, на котором присутствовал и Глаанест, уже возвращенный к жизни

и исцеленный. И когда повторил Ирвейг перед собравшимися слова Совета, возникло среди

союзников Мъяонеля сильное недовольство.

Зашипела Гадюка, мужа которой в последней битве убил один из сыновей Алкара:

– Проклятье на твою голову, предатель! Ты привел нас сюда и втравил в свою войну, и

прятался за нашими спинами, а сам, оказывается, в то время вел переговоры с Советом! Будь ты

проклят!

Вторил ей Ауг:

– Милорд Мъяонель, почему вы не известили нас о том, что начали переговоры с Советом

Лордов?

Сказал Мъяонель:

– Потому что я не знал, согласятся ли они вести переговоры, или нет. Но, поскольку такое

согласие было высказано, я собрал вас и теперь предлагаю решить, принять ли нам предложение, сделанное Лордом Ирвейгом, или же продолжить войну. А что до ваших упреков, Леди Гадюка, то

они несправедливы. Вспомните первую битву с Советом и исход ее. Вспомните также, кто одолел

Ангела-Стража – хотя бы и ценой, которая едва не оказалась чрезмерной для всего Сущего. Да, я

привел вас сюда. Я искренне скорблю о кончине вашего мужа, но вспомните – я не обещал вам ни

безопасности, ни благополучного исхода предприятия. Давайте же решим все вместе, как

поступить нам: продолжить войну или заключить мир?

Процедил Глаанест, и поддержала его Гадюка, и согласно склонил голову Ауг:

– Никакого мира! Мы достаточно сильны, чтобы одолеть их, а раз так – не следует

упускать эту возможность. Враги не станут враз добрыми соседями, а значит – нужно уничтожить

их прежде, чем они уничтожат нас!

Сказал Принц Каджей, взглянув на Мъяонеля:

– Хотя мне и не хочется противоречить тебе, наставник, но и я придерживаюсь такого же

мнения.

Сказал им Мъяонель:

– До какой поры хотите продолжать войну? Хотите ли вы уничтожить всех Лордов

Совета? Или также и всех учеников их? Или также и всех в Эссенлере, кто сочувствует им?

Урожай ненависти, посеянный Келесайном и Тарнаалем, собран, но хотите ли вы засеять поле

этими же семенами заново? Некоторые из нас потеряли в Эссенлере своих ближних, но ведь

полегли и ближние тех, кто противостоял нам. Когда и кому следует остановиться? Ответьте мне, о вы, любители простых решений! Я – за заключение мира.

И поддержали его Аспид, Гюрза и Каскавелла. Относительно двух последних следует

сказать, что хотя каждый из них в отдельности и рвался в бой, однако, думая друг о друге (а они в

то время стали любовниками), они переставали любить войну. Ведь любовники не терпят никаких

помех, а война – из числа помех не самых незначительных.

Сказал Мъяонель:

– Четверо на четверо. Что ж, среди нас есть еще один, чье мнение пока нам неизвестно.

Что скажешь, князь Кемерлин? Твое слово решит исход собрания.

Сказал Кемерлин:

– Я лучше, чем кто-либо из вас, знаком с ненавистью. Ибо я – дроу, и многим из вас

известна история моего народа. Я не скажу, что война – всегда бесплодна, и что худой мир лучше

доброй ссоры – нет, я не скажу так. Однако, продолжать войну в то время, когда можно закончить

ее с честью – значит позорить себя. Поэтому в этом споре я принимаю сторону Хозяина Рощи.

Но презрительно бросил Глаанест:

– С каких пор мнения вассалов и слуг стали решать дела на нашем совете? Если ты, милорд Мъяонель, желаешь, чтобы один из твоих рабов присутствовал здесь – твоя воля, но кто

дал ему равный голос на нашем совете?

Кемерлин побледнел, но ничего не сказал, а Мъяонель обратился к Глаанесту. Последний

же, увидев, что глаза вождя изменились, поспешно отвел взгляд.

Сказал Мъяонель:

– Кемерлин – не слуга мне, но друг и союзник. Запомни, Глаанест – если в ответ на твое